В восемь часов следующего утра Филип был уже за рабочим столом.
Он мог бы оказаться там и раньше, поскольку так и не ложился в постель. Большую часть ночи он провел, переключая каналы на огромном телевизоре, который Лори когда-то заставила его водрузить в спальне, и стараясь не думать о скандале, который она закатила ему в своей квартире, когда вернулась из ресторана в одиночестве.
Но именно так всегда и происходит, когда ты позволяешь жене, с которой намерен вскоре развестись, испортить себе приятный вечер, тоскливо думал он. Генри Чемберс и его жена были старыми друзьями Филипа, и он знал, что Лори надеялась с помощью четы известных дизайнеров позаботиться о своем будущем. Понимая, что рано или поздно она уже не сможет рекламировать нижнее белье на телевидении, Лори решила стать творцом и хотела показать мэтрам кое-какие эскизы в надежде, что те возьмут ее под свое крыло.
Бесполезная затея. Филип это знал. Не нужно быть Чемберсами, чтобы с первого же взгляда в по-детски беспомощных рисунках узнать руку полного дилетанта. Лори отлично справлялась, когда требовалось демонстрировать красоту своих форм, но даже понятия не имела, какого таланта и труда требует работа дизайнера. Возможно, образы, витавшие в ее голове, и заслуживали внимания, но передать их хотя бы на бумаге она была не в состоянии.
Филип предлагал ей посещать занятия в художественной школе, но она с порога отвергла эту идею. «Я ни за что не стала бы фотомоделью месяца, если бы признавала, что у меня нет того, что требуется для блестящей карьеры. Если другие это делают, так почему не смогу я!» – говорила она.
К тому, что Филип так и не приехал в ресторан, Лори отнеслась как к личному оскорблению. Несмотря на то что он послал записки с извинениями как Чемберсам, так и ей, причем в последнем случае записка сопровождалась огромным букетом роз, приобрести который в половине десятого вечера стоило Филипу больших усилий, Лори была в ярости.
Вернувшись домой и обнаружив там Филипа, она ничуть не успокоилась. Швырнула в него букетом и заявила, что он специально испортил вечер и что его больше волнует странноватая жена с ее сопливым мальчишкой, чем она.
Переубедить ее было невозможно, поэтому Филип подобрал букет и вышел из квартиры. Цветы он засунул в первую попавшуюся урну. Филип тоже злился, но даже не хотел разбираться, на кого больше – на Лори или на себя.
Вот почему он сидел за рабочим столом в пустом офисе, невидящим взглядом уставившись в бумаги и всей душой желая, чтобы вчерашнего вечера не было вовсе. И не только из-за ссоры с Лори. Они и раньше ссорились и, несомненно, будут ссориться впредь. Это было неотъемлемой стороной их отношений. Но вчера вечером Филип впервые понял, что сын Джоан не какая-то фигура на заднем плане, что это отдельная, самостоятельная и неповторимая личность.