Женевьев покачала головой, и губы ее тронула печальная улыбка.
– Значит, вы нарушите данное ей обещание.
– Я отказываюсь обсуждать эту тему, мадам Дюбуа, – решительно заявил Джулиан, распрямив плечи, вскинув подбородок, сжав губы и прищурив глаза. – Мы так и не решили, следует ли сообщать Сэм, что вы ее мать. Вы, насколько я понял, поначалу не согласились.
– Верно. Но сейчас изменила свое мнение, – призналась Женевьев, удивив маркиза. – Я опасалась, что мы с ней подружимся и это помешает ей сделать хорошую партию. А мне не хотелось бы портить девочке жизнь. Но теперь я за нее совершенно спокойна. Ведь у нее есть вы, не так ли?
Джулиан с трудом сохранял хладнокровие. Яблочко от яблони недалеко падает, подумал он. Похоже, Женевьев Дюбуа вбила себе в голову, что он без ума от ее дочери. Сейчас у него нет ни времени, ни терпения разубеждать ее в этом. Главное – он может сообщить Сэм, кто ее мать.
– Благодарю вас, мадам Дюбуа, за помощь, – сказал Джулиан, отвесив глубокий поклон. – Непременно извещу вас, как прошел разговор с Самантой.
Маркиз направился к двери, но Женевьев остановила его, поймав за руку, сжала ее и, вскинув на него полные слез глаза, с чувством заговорила:
– Нет, это я должна благодарить вас, лорд Серлинг, за то, что положили конец моим страшным воспоминаниям, что отыскали мою бесценную потерю, которую я денно и нощно оплакивала с того самого момента, как очнулась после родов и узнала, что мое дитя, моя девочка… навсегда меня покинула. Может быть, я этого не заслуживаю, но я… я очень, очень счастлива.
Столь искреннее и открытое проявление чувств не оставило маркиза равнодушным. Его ледяной панцирь растаял, как снег под лучами апрельского солнца.
– Я рад, – ответил он севшим голосом и горячо пожал руку актрисы. – Всего хорошего, мадам Дюбуа. До скорой встречи.
* * *
Пиджин, дворецкий леди Уэнтуорт, проводил Сэм в гостиную. Девушка тащила за собой на поводке трех щенков, лелея надежду, что собачки хорошо справятся со своей ролью и будут вести себя отвратительно. Самые большие надежды она возлагала на Мэдисона, самого шаловливого и шумного, в то время как Джордж отличался образцовым поведением, а Луи был слишком ленив, чтобы проказничать.
Прямо с порога Мэдисон облаял дворецкого и теперь деловито обнюхивал все, что попадалось на пути. Пиджин наблюдал за щенком с подозрением, не без основания опасаясь, как бы тот не поднял ногу у какого-нибудь дорогого предмета антикварной мебели. Джордж с любопытством озирался по сторонам, изо всех сил стараясь не отставать от хозяйки, тогда как Луи едва тащился.