Наступила абсолютная тишина. Никто не двигался. Словно кошмар лишил всех жизни. Это длилось минут пять… Потом начался ад.
Гуидо Ловати и двое его помощников вскочили на ноги, крича и сыпя проклятьями. Карабинеры с оружием в руках, орущие каждый свое, сгрудились вокруг трупа Апра, валяющегося в луже крови.
Каларно с «береттой» в руке перепрыгнул один за другим три ряда кресел. У самого судейского стола тараном врезался в секретаря суда, отчего тот с подломившимися ногами рухнул рядом с Апра.
Каларно вскочил на стол, подбежал к окну, саданул рукояткой по раме. От удара створки раскрылись во внутренний дворик, заполненный ветром и эхом. Его глаза пробежались по противоположной стене, искали, нашли: четвертый этаж, приотворенное окно… Человеческая фигура, тень без лица, без имени, отскочила вглубь комнаты.
Каларно сжал пистолет обеими руками и открыл огонь, расстреляв всю обойму: четырнадцать патронов.
Три, семь, двенадцать дырок появились в стеклах окна комнаты Д-411. Стекла с шумом осыпались. Казалось, случайный порыв ветра привел в действие противотанковую мину.
Слоэн в последнюю секунду перед тем, как стеклянные осколки засыпали его дождем, успел прикрыл лицо рукой, свободной от винтовки.
Пули продолжили свой путь, вспарывая папки на стеллажах, словно лемех плуга пересохшую землю. Обрывки бумаг летали в воздухе комнаты, как снежные хлопья. Слоэн прислонился спиной к стеллажу. Ветер донес до него крики и беспорядочный шум из зала на третьем этаже. Каландро. Андреа Каларно. Качественные яйца между ног у этого полицейского. Ведь он понимал, что в любое мгновение могут последовать еще десять выстрелов, готовых разнести десять голов, включая его собственную. И он, тем не менее, плевал на это.
Движение на самой периферии поля зрения. Из горы папок показались руки. Придурок с фотоаппаратом, придурок, оказавшийся в ненужном месте в ненужный момент, приходил в себя.
Винтовка выбросила вторую гильзу. Третий патрон вошел в ствол
— Перекрыть все, что выше первого этажа! — Каларно поменял обойму. — Блокировать все выходы!
Он еще стоял на судейском столе, с пистолетом в опущенной руке. Толпа черных мундиров смотрела на него, как на пришельца.
Взгляд Каларно остановился на крови, продолжавшей стекать на пол по надписи ВСЕ РАВНЫ ПЕРЕД ЗАКОНОМ. Кровь «катанского зверя», которого уже не было в живых. Пристрелен, словно бешенная собака.
Казалось, Каларно должен был возненавидеть эту тень со снайперской винтовкой. Он должен был желать увидеть его гниющим в тюремной камере до конца его дней. Или же мертвым. Во всех других случаях так бы оно и было. Но в этом случае, с этим человеком, несомненно, хладнокровным убийцей… Нет, ему не удавалось озлобить себя против человека, уничтожившего Кармине Апра.