Конечно, Мэверик мог бы догадаться, что у Далтона есть соглядатаи на его ранчо, и позаботиться о том, чтобы ни одно слово о его намерениях не просочилось к его врагам. Синтия подумала о том, что их могут убить до того, как Мэверик придет на помощь. Она мысленно играла с собой в эти страшные игры, понимая, что не может освободиться сама и помочь Розалинде или Мэверику. По профессиональной привычке она уже пыталась изменить сюжет до того, как сцена была написана. Ей хотелось, чтобы автор романа имел как можно больше простора для творчества. Она надеялась, что в задуманной ею сиене добро восторжествует, и в то же время опасалась, что Мэверик пожертвует собой ради ребенка и любимой женщины.
Любовь. Мэверик ни разу не произнес этого слова, но она понимала, что в этом нет необходимости. С той первой их встречи в поезде он неоднократно и разными способами давал знать ей о своих чувствах. Некоторые люди не склонны много и красиво говорить, придавая большее значение поступкам.
Сейчас Синтия не сомневалась в любви Мэверика к ней и Розалинде и даже в намерении Хейзл создать издательское мнение, но, к сожалению, они не поняли его. Им следовало бы отнестись серьезнее к его поведению.
Синтия услышала, как ерзает Розалинда с другой стороны дерева.
– Не думаю, что мы сумеем освободиться, – сказала девочка. Синтия хотела бы найти слова утешения, но их не было. – Я бы хотела, чтобы Блю был здесь.
Синтия глубоко вздохнула.
– Розалинда, на случай если мы не выберемся отсюда живыми, хочу кое-что сказать тебе.
– Что?
– Я люблю тебя.
– Что?
– Я говорю правду. Я хочу, чтобы ты стала частью моей жизни.
Девочка молчала.
– Розалинда...
– Ты и правда думаешь, что мы умрем? И Мэверик тоже?
– Почему ты об этом спросила?
– Но ведь иначе ты бы никогда не сказала о своей любви. – Возможно, я подождала бы еще.
– А Мэверику ты это сказала? – Нет.
– Почему? Ведь ясно, что вы любите друг друга.
– Я не думала, что он такой хороший человек.
– Что? Мэверик – хороший человек? Разве ты не помнишь, как на Юге пай пришлось спасать его?
– Да, но мне нравится Мэверик. Думаю, боль, которую он испытал в юности, прошла, и ему незачем теперь пытаться выместить свою горечь на других.
– Возможно, он теперь получил то, что ему нужно. Синтия улыбнулась:
– Думаю, ты права. Он еще, конечно, может быть сорвиголовой, если обстоятельства его вынудят, ну, таким, каким был в юности.
– Нам лучше надеяться на то, что он не утратил своей прыти.
– Да. Но Мэверик не может привести с собой людей на помощь. Бандиты заметят любого, кто будет подниматься на вершину холма.