Черенок только руками развел.
– А ведь в действительности вы, должно быть, вовсе не такая, какой вы хотите казаться, – сказал он после некоторого раздумья. – Будь здесь мой друг Остап, он бы обязательно сравнил вас с бутылкой искристого шампанского, на которую хозяин по ошибке наклеил этикетку «квас».
Софья Николаевна вспыхнула, выскочила из палаты и, к удивлению летчика, даже не хлопнула дверью.
«Вы меня смешите…» – передразнил он ее. – Вот уж посмеялся бы я над тобой, Софочка, если бы ты вдруг взяла да и влюбилась в одного из так презираемых тобою мужчин… Хороший был бы тебе урок!»
* * *
Северо-Кавказский фронт продолжал стремительно наступать. Генерал Клейст, которого оружейница Таня Карпова несколько преждевременно отправила на тот свет еще в Моздоке, наскоро собрав всю подвернувшуюся под руку артиллерию, остатки полков генерала Клеппа и румынской горнострелковой дивизии Думитреску, решил зацепиться за Армавир. Он ожидал удара в лоб. Но советские части обошли город слева и справа и оседлали дорогу на Кропоткин. Очевидцы, прилетавшие с разведки, рассказывали, как гитлеровцы, спасаясь от полного окружения, оставляли Армавир. Через неделю был освобожден Кропоткин, а еще через сутки – Тихорецк. С падением этого важного узла коммуникаций пути отступления немцев на Ростов оказались прерванными. Не имея иного выхода, кроме выхода в Крым через Керченский пролив, Клейст остановился у заранее подготовленного тройного ряда оборонительных рубежей на линии Краснодар – Новороссийск, приказав удержать их во что бы то ни стало.
Возможно, Клейст такого приказа и не отдавал, но летчики стали думать именно так после первых же боев на новом направлении. В эти дни штурмовой авиационный полк, которым командовал Грабов, покинул Обильное.
На крохотном аэродроме, куда он перелетел, Оленину снова не повезло. В бою его подбили. Машина стала в ремонт, и как раз в тот самый момент, когда предстояло перебазирование. Не миновать бы ему лететь на новое место в задней кабине учебного самолета пассажиром, если бы не счастливый случай.
В полку уже давно носились слухи, что в тылу на одном из авиазаводов запущен в серийное производство самолет с кабиной воздушного стрелка. О новой машине много говорили. С каждым воздушным боем все больше и острее ощущалась нужда в стрелке. Незащищенный хвост штурмовика оставался по-прежнему «ахиллесовой пятой», хорошо известной гитлеровским истребителям. И вот новый самолет прибыл в полк. Пилоты толпились вокруг него, рассматривали, ощупывали, прикидывая, кому же первому выпадет честь осваивать его в бою? И, к удивлению всех, честь эта выпала Оленину. Грабов вызвал его к себе и без обиняков приказал принять и испытать в воздухе новый самолет.