Шерон склонилась и обняла девочку.
— Спасибо тебе, — сказала она. — Я так счастлива.
— Миссис Джонс, примите мои поздравления. Это была отличная и заслуженная победа.
Она радостно улыбнулась графу Крэйлу, а он взял ее руки в свои, крепко сжал их и поцеловал — сначала одну, потом другую.
— Спасибо и вам. — Она шагнула к нему, невольно подставляя лицо для поцелуя. Последние двадцать минут она только и делала, что принимала поздравления и поцелуи от мужчин и женщин.
И он поцеловал ее. Быстро и прямо в губы.
Это было как в прорубь головой. Или, вернее, как в печку. Она поняла, что натворила, на что подтолкнула его, только когда было уже поздно что-нибудь поправить. И он понял это, но и у него не было времени для раздумий, чтобы как-то сгладить эту ситуацию. Она судорожно сжала его руки, чувствуя, что краснеет от ногтей до корней волос, и улыбка сбежала с ее лица.
Через мгновение он высвободил руки и отошел.
К ее радости, новая группа поздравляющих обступила ее, и все пошло своим чередом.
Конкурс мужских хоров всегда был вершиной и гордым апофеозом айстедвода. И как всегда, Кембран оказался на две головы выше всех соседей и лучше своего главного давнего соперника — за счет соло тенора в «Хираэт», как объявил судья. Счастливые кембранцы на руках вынесли солиста из города и опустили на землю только в сумерках у подножия горы по дороге домой. В этом году айстедвод дал Кембрану трех победителей: Шерон Джонс, малыша Ллойда Притчарда в детской декламации и мужской хор. Это был счастливый день, день триумфа.
Уже спустились сумерки, когда кембранцы поднимались в горы. Дети устали и вели себя гораздо спокойнее, чем утром; некоторых несли на руках отцы. Темнота не была кромешной, ясное небо было усеяно звездами. Знающие люди говорили, что луна взойдет прежде, чем они успеют добраться до вершины горы.
— Ну как, — спросил Оуэн, обнимая Шерон за талию, — не позволит ли королева айстедвода сопровождать ее?
Шерон рассмеялась.
— Ваш хор тоже стал первым, Оуэн, — ответила она. — Когда вы пели, я чувствовала, как у меня мурашки по спине пробегают.
— Я рад, что ты победила, — продолжал Оуэн. — Ты должна была стать первой и в прошлом году.
— Не скрою, Оуэн, мне приятна эта победа, — сказала она. — Все так радовались за меня, так горячо поздравляли.
Оуэн немного помолчал.
— Крэйл должен радоваться, что я не загнал ему зубы в глотку, — произнес он наконец. — Шерон, почему ты позволила ему это?
Она-то думала, что Оуэн каким-то чудом не заметил того, что произошло между ней и графом.
— Ты про то, что он поздравил меня с победой? — спросила она. — Но, Оуэн, все поздравляли меня, обнимали и целовали.