– Ваши слуги непочтительны, – заявил барон и, взмахнув плащом, тяжело опустился в кресло.
– Агета не служанка, она дочь…
– Я не об этой маленькой глупышке. Я отчитал вашего грума, слишком долго возившегося сегодня утром с моей лошадью, а он ответил мне сердитым взглядом. Ваша челядь нуждается в твердой, руке, вы слишком снисходительны к ним. Впрочем, это свойственно всем женщинам.
– В самом деле?
Подавив раздражение, Дженова присела на край скамьи, в то время как дочь и сын Болдессара заняли другой ее край.
– В самом деле, – подтвердил Болдессар. – Алфрик может помочь вам в этом. Он быстро научится обращаться с вашими слугами, а если не научится, я объясню ему, что надо делать.
Спесивость лорда поразила Дженову. Неужели он всерьез полагает, что она позволила бы ему отдать в Ганлингорне хоть один приказ? Наверно, считает ее круглой дурой. Сомнения окончательно рассеялись, сменившись уверенностью и чувством облегчения. Она приняла правильное решение, и надо поскорее с этим покончить. Дженова сложила на коленях дрожащие руки.
– Милорд, я хочу сказать вам без обиняков, что не могу выйти замуж за вашего сына. Не потому, что он вызвал у меня неприязнь каким-либо своим поступком. Ни в коем случае. Просто я поняла, что мне претит сама идея брака. Я вообще не хочу выходить замуж.
Дженова смотрела в серые глаза Болдессара и видела, как вспыхнули они, когда ее слова проникли в его сознание. Крохотный огонек в знакомой холодности быстро набирал силу, пока не засверкал грозным пламенем неудержимой ярости. Казалось, даже воздух вокруг него стал наэлектризованным, как в преддверии бури.
Дженова замолчала, и воцарилась гнетущая тишина. Ни Рона, ни Алфрик не проронили ни слова.
И разразилась буря.
Лицо Болдессара налилось багрянцем перезревших слив, когда он вскочил на ноги.
– Что такое?! Что за блажь взбрела в вашу голову, глупая женщина?!
Дженова вздрогнула, чувствуя, что у нее перехватило дыхание. Искоса взглянув на Рону и Алфрика, она увидела, что они сидят, склонив головы, молча и неподвижно. Очевидно, Болдессар привык давать волю своим эмоциям. Ладно, решила Дженова, пусть себе ярится и бушует, но только не здесь, не в ее зале. А здесь пусть ведет себя прилично или убирается вон!
– Потише, – сказала она твердо и тоже поднялась на ноги, хотя колени у нее дрожали.
Высокого роста, она горделиво распрямила спину. Краем глаза заметила, что Рейнард стоит, сжимая рукоятку меча. Его присутствие придало ей силы.
– Ты выйдешь за моего сына! Ты обещала стать его женой и сдержишь слово!
Болдессар словно обезумел. Мощный вал жгучей ярости грозил смести все на своем пути.