— Какая прелесть! — воскликнула Талия, раздвигая полог кровати и высовывая голову в съехавшем набок чепце.
Джениве рассказывали об этом обычае, но слушать о нем было приятнее, чем стать его участником, которого будят ни свет ни заря. Она взглянула на часы — девять часов.
Перед ее глазами что-то блеснуло, и она с отвращением посмотрела на огромный бриллиант. Дженива никак не могла, связать этот дорогой камень с глубокими чувствами, согревавшими ей душу.
Подбросив полено в угасающий огонь, она задумчиво наблюдала, как пламя охватывает его. Где себялюбие, где благородство — она больше не могла отличить одно от другого.
То же, должно быть, чувствовал Эш, не зная, является ли его стремление к миру силой или слабостью, а его намерение жениться на деньгах — благородной жертвой или глупой жадностью.
Тут Талия позвонила в маленький колокольчик у постели, и Реджина, появившаяся в дверях, спросила, что они желают надеть на Рождество.
Дженива вспомнила о леди Эльф.
— Ребенок?
— С ним все хорошо, мисс Смит.
— Нет, я спрашиваю о леди Уолгрейв.
— А, еще нет. Но кажется, ее состояние не вызывает беспокойства.
Дженива от всей души помолилась за нее.
— Что мне надеть? — спросила она: ей очень хотелось предстать перед маркизом в одном из новых нарядных платьев, но при этом не привлекать к себе внимания остальных.
Словно угадав ее мысли, Талия ответила:
— Оденься понаряднее, дорогая. Сегодня день главных развлечений.
Дженива выбрала свое любимое новое платье из матово-розового шелка, вышитое серебром и отделанное шелковым кружевом. Конечно, оно не самое теплое, но Дженива не устояла перед соблазном.
Платье было сшито по последней моде и имело сзади падающий с плеч шлейф, так что для него требовались пышные юбки. Под него она наденет шелковую сорочку с кружевными оборками на рукавах.
Когда они начали одеваться, горничная принесла поднос с шоколадом и сладкими булочками и объявила, что воскресная служба состоится в часовне в десять часов, а обед подадут в час дня.
— О, и воскресенье, и Рождество! — воскликнула Талия. — В самом деле чудесно. Теплую шаль, Дженива, а может, и две…
Дженива усмехнулась. Несмотря на любовь к оборочкам и бантикам, Талия обладала острым, как новая игла, умом.
Когда они оделись, Талия порылась в своей шкатулке с драгоценностями.
— Закрой глаза и протяни ладонь!
Дженива повиновалась, догадываясь, что славная дама собирается дать ей поносить какое-нибудь украшение в добавление к тем весьма скромным, которые были на ней, — жемчужным серьгам и серебряному крестику на ленточке.
Почувствовав в руке бусины, Дженива открыла глаза и увидела…