Рауль погладил Джеанну по голове, привлек к себе. Она не обняла его и не воспротивилась, но так покорно прильнула на миг к его груди, что у него защипало в глазах.
— Скоро все кончится, — прошептал он. — Клянусь бессмертием души, ваши страдания не пропадут втуне, они помогут выиграть дело. Вы храбро сражались на своем поприще и заслужили победу. Ни один волос не упадет ни с головы Галерана, ни с головы вашей дочери. И Раймонд Лоуик не умрет.
Услышав это, она почти обрела привычную твердость.
— И никак не пострадает.
Раулю снова захотелось придушить ее. Сколько в мире страдании, которым человек предпочел бы смерть?
— И никак не пострадает, — со вздохом подтвердил он. — А ведь когда-то моя жизнь была простой и легкой.
— Надеюсь, с Алиной не случилось ничего плохого?
Джеанна имела основания тревожиться, и они оба понимали это.
— Нет. Она просто отвлекала сестер на себя. Нам остается лишь уповать, чтобы суровая мать-настоятельница не возжелала наказать ее за отлучку. Но я должен идти.
— Благодарю, Рауль. Я буду молиться за вас.
Он поцеловал ей руку.
— А я буду молиться за вас. Да пребудет с вами сила господня.
С этими словами Рауль приоткрыл дверь и выглянул в коридор. Вокруг по-прежнему ни души, и он выскользнул из кельи.
На самом деле одна монашка прохаживалась у входа в часовню, но Рауля видеть не могла. Вскоре и она удалилась. Рауль с великой неохотой снова запер дверь Джеанны. Лишь только ключ повернулся в замке, с другого конца коридора донесся детский плач.
Рауль поспешно ретировался в спасительную тень дорожки. Скоро кто-нибудь из сестер принесет Джеанне Донату. Трудно было представить себе, чего требовал от Джеанны избранный ею план: несколько раз в день кормить дочь, играть с нею, радоваться первым младенческим улыбкам, а почти сразу вслед за тем безропотно принимать побои, чтобы Галерану самому не пришлось наказывать ее.
И отчасти, чтобы человек, которого она соблазнила, не пострадал за ее грехи.
Удивительная женщина. Хорошо, что она — не его жена.
Не таясь, ибо вокруг все еще было пустынно, Рауль прошел к лазарету, борясь с искушением вернуться и забрать с собою Алину. Что, если ее уже сейчас наказываютза побег?
Он взобрался на крышу лазарета, убеждая себя, что несколько ударов розгой не причинят ей большого вреда. Наверняка девушке пришлось вынести немало таких наказаний, ведь, похоже, она не из тех, кто умеет держаться в стороне от неприятностей.
Легко взбежав по скату крыши, он не переставал удивляться самому себе. Ведь никогда прежде его не задевали ни чужие, ни свои раны и страдания. Боль неизбежна, пока ты жив.