— Я и рад бы привыкнуть, но как? Я предложил ей руку и сердце, а она хочет, чтобы я еще и остался жить в Нортумбрии! Ты ведь знаешь, я не могу.
— Замерзнешь насмерть.
Рауль смерил друга язвительным взглядом.
— Точнее сказать, мои владения, за которые я в ответе, находятся в другой стране. Я предложил ей подумать год, что почти истощило мое терпение и благие намерения, а она, представь, желает опробовать снасть в деле!
— Быть может, это самое правильное.
— Опробовать снасть?
— Дать ей время.
— Я не смею. — Рауль смотрел на уличную толпу, но вряд ли что-нибудь видел. — Я не могу так рисковать. Вдруг, когда я вернусь, она уже станет монашкой? Или выйдет замуж за другого — ведь я разжег ее желания.
— Она так не поступит.
— Кто может предугадать, как поступит женщина? Я разрушил ее стены и теперь, когда она беззащитна, не могу оставить ее одну.
И, прежде чем Галеран успел потребовать объяснения странных слов, Рауль посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
— Я не хочу потерять ее, Галеран. Я украду ее, если иначе будет нельзя.
— Мне придется помешать тебе.
— Постараюсь сделать так, чтобы у тебя не было этой возможности, — улыбнулся Рауль одними губами, но его взгляд говорил без слов: если дойдет до крови, пусть.
Неужто этому запутанному делу суждено завершиться боем с лучшим другом? Нет! Галеран готов был приложить любые усилия, чтобы избежать рокового исхода. Не для того он пришел живым с войны, чтобы потерять жизнь или друга в пустяковой стычке.
— Почему она отказала?
— Какой-то вздор насчет моей верности и отъезда на чужбину.
— Вряд ли это вздор. Конечно, до сих пор верность не входила в число твоих добродетелей, но скажи честно: хотел бы ты иметь жену, которая лишается разума при малейшем пробуждении желания?
— Иногда — да, — ухмыльнулся Рауль.
— В самом деле, — рассмеялся Галеран. — Но пойми, не для всех так легко покинуть родной дом ради жизни в чужом, незнакомом краю. Такая девушка, как Алина, если и думала когда-либо о замужестве, то, во всяком случае, не предполагала уезжать из Англии. Скорее она вышла бы за человека из близлежащего поместья.
— Но какой у меня выбор? Да, я всегда любил странствовать, но всегда намеревался в конце концов зажить на своей земле в Гиени.
— Быть может, Алине не понравится Гиень?
— Только сумасшедший может не полюбить Гиень с первого взгляда.
— Подумай, сколь плачевно было бы состояние рода человеческого, если б люди могли любить лишь самые благодатные уголки божьего мира. Друг мой, мне кажется, ты завоевал сердце Алины, но ее рассудок тебе завоевать не удастся, как ни старайся. Ты не сможешь убедить ее, она не захочет понять умом, что в чужой земле, вдали от семьи и друзей, одной в печали и заботах, ей будет хорошо и привольно.