— Ловлю тебя на слове. — Ее руки меж тем уже жадно блуждали но его телу.
— А мне отчего-то страшно. — Рауль, видимо, не лукавил. Алина с восторгом заметила, что руки его дрожали, когда ласкали ее шею и высоко поднимали золотую копну волос, чтобы потом отпустить их и дать им вновь плащом укрыть ее плечи. — Ты похожа на сочную виноградину.
— Круглую?
— Обожаю все круглое. И сладкое. И сочное. Коснись меня еще, любимая. Я жажду твоих прикосновений.
Она прильнула к нему всем телом, касаясь мягкими изгибами его твердых мышц, легкими прикосновениями изучая его тело.
А его руки и губы блуждали по ней, гладя, сжимая, открывая заново, раздувая пламя ее желания до самых небес.
Алина почувствовала, как напряжена его плоть, и пожалела его, и чуть отстранилась, чтобы коснуться рукою.
— Не пора ли воину-победителю вступить в завоеванную им цитадель?
Он дрожал от нетерпения, но мягко отвел ее руку.
— Тебе не терпится сдаться, вижу я? Тише, тише. В таких делах все должно идти своим чередом. — И он крепко обнял Алину. — К примеру, мне следует проявлять осмотрительность. Откуда мне знать, искренне ли ты признаешь свое поражение? А вдруг ты готовишь для меня засаду?
— Засаду?! Да я совершенно безоружна!
Рауль рассмеялся, раскачивая ее в объятиях.
— Любовь моя, у тебя есть сокрушительной силы оружие. Твои волосы, глаза, щеки, губы, груди… Ах, — вздохнул он, любовно разглядывая ее груди, — они и сильного человека могут повергнуть ниц.
И, склонив голову, по очереди приник губами к обоим соскам, отчего Алина впилась пальцами ему в плечи.
— Мне кажется, — выдохнула она, — что они — самoe мое слабое место. Они сдаются все время!
Рауль лукаво улыбнулся и с новым рвением вернулся к прежним трудам. Он вытягивал каждый сосок высоко вверх, и Алина как будто падала в бездонную, раскаленную пропасть.
Потом он отнес ее на кровать. Она открыла глаза и точно в мареве, застившем взор, увидела его рядом с собою.
— Но самое твое слабое место — не там, — наставительно промолвил он и положил руку ей между ног.
— Ах…
— Да уж, ах. А я думал, ты запомнила хорошо, любимая.
Она запомнила, запомнила и душой, и телом. Тело встрепенулось, она уже отвечала ласке Рауля и без всякого принуждения широко раскинула ноги.
— Иди ко мне. Иди сейчас. Я хочу, чтобы ты был во мне.
— Скоро, уже скоро, любимая. В свое время, в свой черед. Сначала я должен убедиться, что твоя оборона пала окончательно…
Он целовал ее губы, шею, плечи, нежно посасывал мочки ушей, груди, и Алина не могла уже понять, где берет начало блаженство, обезоруживающее ее тело.