У Мадлен пересохло во рту, когда она очутилась в окружении красных бородатых лиц, под обстрелом тяжелых взглядов суровых глаз. Одинокая нормандская женщина среди вооруженных мужчин, ненавидящих нормандцев. Какой безумный порыв занес ее сюда?!
Только немногие воины носили кольчуги, большинство были в кожаных доспехах. У всех, однако, в руках было оружие – копье, лук, меч, топор. На всех были золотые украшения. Не в таком количестве и не столь роскошные, как у Эмери, но те же золотые дары – признаки величия дарителя, друга по кольцу.
От группы мужчин отделился человек и выступил вперед. На нем вовсе не было доспехов, только туника тонкой работы поверх штанов. На его поясе висел меч в великолепных ножнах, украшенных золотом и драгоценностями, а его браслеты и наручные ремни были прекраснее всего, что ей приходилось видеть.
Мадлен поняла, что перед ней Гервард Мерсийский. Он определенно имел сходство с Эмери. Хотя у него были борода и усы, длинные белокурые волосы серебрились на висках, а глаза сияли голубизной, но по строению костей его лица и тела было видно, каким станет Эмери через двадцать лет. Этот человек обладал огромной силой. Движения его были легки и быстры, и он излучал энергию.
– Гирт, – сказал он, глядя на пленившего ее мужчину, – ты нашел себе невесту, а она не согласна?
Гирт спрыгнул с коня и преклонил колени.
– Нет, лорд, это жена Эмери. – И с ухмылкой добавил: – Но он не желал этого брака, если верить слухам.
– И ты приволок ее сюда с петлей на шее?!
Кулак Герварда угодил прямо в челюсть Гирта, и тот растянулся на земле. Не обращая внимания на упавшего, Гервард обернулся к Мадлен и помог ей сойти с лошади. Затем осторожно снял веревку с ее шеи.
– Мои глубочайшие извинения, леди Мадлен. Племянница. Здесь к тебе будут относиться с величайшим почтением.
Он подвел ее к подножию дуба, где на земле был расстелен плащ, и усадил. Затем обернулся к своим людям:
– Это леди Мадлен, жена Эмери, моего любимого племянника. Относитесь к ней как к моей племяннице, или расстанетесь с вашими кольцами.
Все спокойно вернулись к своим делам. Гервард уселся рядом с Мадлен.
– Могу я что-нибудь предложить тебе? Меда? Чистой воды? Поесть?
Мадлен покачала головой, которая, казалось, была набита шерстью.
– Мне ничего не надо. Я… я думала, что Эмери может быть здесь.
Голубые глаза вопросительно уставились на нее. Гервард внезапно напомнил ей Вильгельма Нормандского, у которого был такой же проницательный взгляд.
– И почему бы ему быть здесь, Мадлен? Он не бывал у меня, с тех пор как Вильгельм захватил Англию.