– Вы много говорили о моем непонимании. А я сомневаюсь в том, что вы захотите понять меня. Вы не поймете, как много я потеряла, сделав ставку на человека, за которого вас принимала.
– Мне очень жаль.
Кристин продолжала наносить удары:
– Меня предупреждали в Компании, что я потерплю неудачу, но я думала, что знаю вас. Я помнила вас по Айвенго, и не могла себе представить, что вы сидите сложа руки и покорно принимаете удары судьбы. Я не сомневалась, что вы будете бороться, и хотела помочь вам. Они говорили, что у меня ничего не выйдет, но я не верила.
– Они были правы – вы ошиблись.
– Я не верю этому, – запротестовала она, – и не сдамся так легко.
Селден сказал спокойно:
– Со мной случилось две вещи, и каждой из них достаточно, чтобы уничтожить человека. Я потерял уверенность в себе, и я чувствую себя обязанным искупить собственной жизнью смерть рабочих. Вы говорили однажды о самоуважении. Если бы я теперь снова нарушил свой долг, то презирал бы себя. – Его голос дрогнул. – Хватит…
Кристин постаралась взять себя в руки. В ней проснулось сострадание: в его голосе слышалась огромная душевная боль.
– Я не помогала вам потому, что вы мне не позволили, – сказала она. – Вместо того вы помогли мне.
– Мне очень жаль, что я не могу помочь вам теперь. Компания не будет вас винить. Они знали, что поручили вам невыполнимую задачу. Неужели для вас так важно выполнить поручение Компании?
– Да, это для меня очень важно. Кристин говорила намеренно резко:
– Я не люблю, начиная борьбу, признавать себя побежденной. Я честна с вами.
Селден схватил ее руку и крепко сжал. Кристин вскрикнула от боли.
– Думаете, мне нравится быть таким, как сейчас? Или вы считаете, что я с радостью принимаю проклятия, тяготеющие надо мной?! – воскликнул он. – Вам кажется, что я отдал все сам? Нет. Это произошло вопреки моей воле. Я не раз думал о том, чтобы вернуть себе прежнее положение. Знаю, что могу это сделать, – он стукнул кулаком по креслу, – но не имею права. У меня есть чувство долга, которому я не изменю ни за какие блага мира.
Внезапно Селден оборвал свою речь. Откинувшись в кресле, он закрыл лицо дрожащей рукой. Кристин нежно ее коснулась.
– Простите, – сказала она. – Я не представляла себе. Я не знала…
Селден отнял руку от лица. Он снова овладел собой.
– Я человек, – сказал он. – У меня есть слабости, и я могу изменить себе. Но я никогда не простил бы себе этого. А вы… вы сами ничего мне не предложили.
Кристин хотелось броситься к нему и сказать, что предлагает себя, но она не хотела взять его таким, каким он был теперь, – слабым, подавленным, потерявшим над собой власть. Она любила его, и хотела гордиться им. Он должен побороть в себе эту слабость, это безволие. Если он их не преодолеет, она не будет с ним счастлива.