Грянул третий звонок. В коридоре зашаркали, закашляли, приглушенно зашептали.
– Пора, – Мила отвернулась от зеркала на крутящемся кресле, широкими движениями перекрестила Ларису. – Иди. Я подойду попозже. Не волнуйся, дуэт ваш не пропущу ни под каким видом. Удачи!
– Спасибо, – Лариса твердым, уверенным шагом вышла из гримерки.
Коридор был пуст. Хор гримировался в противоположном крыле, а здесь располагались лишь артистические солистов, которые сейчас все уже прошли к выходу на сцену. Лариса поспешно двинулась к кулисам. Вдалеке слышались приглушенные звуки оркестровой настройки. Интересно, сколько собралось зрителей? Наверняка полный зал. В «Демоне» было именно так. И в «Аиде» тоже.
Ларисе вдруг страстно захотелось, чтобы Лепехов оказался рядом, сказал ей что-нибудь ободряющее или просто улыбнулся, мягко и обезоруживающе, как умел лишь он один. Но это было невозможно. Мишка по традиции генеральную репетицию проводил в зале, глядя, какое впечатление производит постановка на зрителей.
«Спокойно, – сама себе приказала Лариса. – Это ведь не премьера, а лишь генеральная». Она зажмурилась, глубоко вздохнула, сделала последние несколько шагов к сцене.
И тут же увидела Глеба. Он стоял у самой двери, хотя его выход был первым, и внимательно вслушивался в только что начавшееся мрачное оркестровое вступление. Лариса юркнула назад, в коридор, и оттуда продолжала незаметно наблюдать за Глебом. Лицо того было спокойным и сосредоточенным, как всегда перед выступлением. Он едва заметно кивал головой в такт музыке, глядя прямо перед собой.
Музыка перевалила за середину. Глеб обернулся налево, отыскал глазами стоявшего у самых кулис Артема, с которым ему предстояло сейчас выйти на сцену, сделал пару шагов по направлению к нему.
Зазвучала вторая часть вступления, веселая, танцевальная. Лариса видела, как спина Глеба, и так всегда безупречно прямая, выпрямилась еще больше, и вся фигура его мгновенно и неуловимо изменилась. Вот только что это был Глеб, легко узнаваемый, несмотря на экстравагантный наряд: блестящие, обтягивающие брюки и свободную белую рубашку, красиво оттеняющую темные волосы. И вдруг перед Ларисиными глазами возник Герцог – быстрый, ветреный, ослепительный, жестокий, смеющийся. Это было тем более удивительным, потому что лица Глеба она не видела. И в то же время с точностью до деталей представляла себе его: красивое, непроницаемое, не умеющее быть печальным.
Отзвучали последние такты вступления. Глеб шагнул вперед, за кулисы, так ни разу не обернувшись назад, не увидев следящей за ним Ларисы.