– Что я должна сделать? – Она спокойно выдержала взгляд заместителя главрежа, изящным движением поправила прическу, закинула ногу на ногу.
– Завтра заедете ко мне домой. Мы порепетируем… ну, скажем, из «Тоски». Согласны?
– Согласна, – Мила кивнула.
Котов даже не потрудился вспомнить, что партия Тоски – сопрановая, в то время как молодая певица пришла прослушиваться на меццо-сопрановые роли.
Назавтра Мила поехала к Котову, провела у него три часа и получила контракт сроком на два года.
Она считала, что поступила правильно. Работа была интересной, ни в какое сравнение не шла с ее прежней деятельностью, к тому же вскоре выяснилось, что «Опера-Модерн» вовсе, не бордель и не стриптиз-клуб, а серьезный и набирающий популярность театр. Миша Лепехов казался Миле святым, лишенным напрочь всяческих мужских притязаний, живущим лишь искусством и заставляющим жить им всю труппу.
Пришло время выбирать солистку на роль Полины в «Пиковой даме», и опять Котов намекнул Миле, что может посодействовать ей в том, чтобы партию получила именно она. От него, Славки Котова, в ту пору зависело многое, почти все. Он всецело распоряжался спонсорскими деньгами, так как Лепехов, бывший не от мира сего, ничего не смыслил в финансах.
Мила снова съездила к Котову домой и получила роль в опере Чайковского. А дальше пошло-поехало по проторенной дорожке. Котов проработал два года, его сменил другой помощник главрежа, Дмитриев, здоровенный, толстый мужик, имевший три подбородка. Мила и с ним без труда наладила отношения.
Со временем ей перестала быть необходима администраторская поддержка – театр встал на ноги, Мила распелась, Лепехов привык к ней, полюбил и сам давал главные роли. Но ее уже закрутило. Она переспала со всеми в труппе, не обошла вниманием хор и оркестр, словно стремясь наверстать упущенное за то время, когда она так страдала, так любила одного своего Сережку и была ему верна.
Сын подрос, пошел в школу, Мила неплохо зарабатывала. Шиковать, конечно, не приходилось, но на приличную жизнь хватало. Словом, черная полоса наконец-то отступила от Милы, давая ей возможность вздохнуть полной грудью. Лишь иногда, в основном ночами, Миле казалось, что к ней прилипло что-то мерзкое, неотвязное, от чего хочется освободиться, отмыться, но сделать это невозможно.
Она старалась не сосредоточиваться на таких ощущениях и наутро продолжала веселиться, полагая, что клин вышибают клином.
Так прошло три года, и в труппу пришел Артем. Едва увидев его, Мила решила, что через небольшое время и он станет ее любовником. Он имел интересную внешность, красивую, могучую фигуру, строгие черты лица и сразу понравился всей женской половине труппы. Однако через пару недель мнение о новом баритоне в коллективе изменилось. Артем упорно не шел ни на какие контакты, кроме деловых, улыбался мало и скупо и, казалось, не замечал, сколько рядом хорошеньких, прекрасно сложенных женщин. Это особенно злило последних, потому что у Королькова даже семьи не было. Он был холост и свободен, как вольный ветер, но свободу свою никак не использовал.