И тут его осенило. «Ведь она думает, что я — маркиз Брэдстоун», — догадался майор.
— Оливия, это же я, Роберт, — прошептал он, присаживаясь на край кровати. — Не бойся, здесь тебя никто не обидит.
Он улыбнулся и обнял ее. Оливия сначала пыталась вырваться, но потом, словно силы ее вдруг оставили, затихла в его объятиях. Роберту захотелось снова поцеловать ее — чтобы поцелуем изгладить из памяти прошлое.
Всего лишь одним-единственным поцелуем — самым обыкновенным.
Впрочем, ему по опыту следовало бы знать, что поцелуи у них «обыкновенными» не бывают.
Вскоре их губы встретились, и все сомнения и подозрения сразу же были забыты — в нем вновь пробудилось желание.
Поцелуи все больше распаляли их страсть, и в какой-то момент Оливия обвила руками его шею и привлекла к себе. Но тут Роберт, внезапно прервав поцелуй, спустил с ее плеча ночную рубашку и принялся ласкать груди девушки. Когда же он прикоснулся к отвердевшему соску, она выгнула спину и тихонько застонала.
— Еще, — прошептала она.
Он снова прикоснулся к ее соску, и Оливия опять застонала.
Все больше распаляясь, Роберт принялся покрывать поцелуями ее плечи, шею и грудь. Целуя и лаская Оливию, он вдыхал аромат ее распущенных волос — от них пахло морем и свежестью. А она по-прежнему стонала и что-то шептала ему в ухо.
Через какое-то время он на мгновение отстранился и заглянул ей в лицо. Она лежала с приоткрытым ртом, и на ее лице было выражение удивления и блаженства — Оливия наслаждалась его ласками.
Роберт все больше возбуждался, ему хотелось видеть ее обнаженной, хотелось видеть ее всю. Стащив с нее ночную рубашку, он отбросил ее в сторону — и невольно залюбовался прекрасным телом Оливии.
А она, глядя на склонившегося над ней мужчину, чувствовала, что ее переполняют совершенно новые для нее ощущения, прежде ей неведомые. Да, перед ней вдруг открылся совершенно новый мир. Ведь Оливия Саттон — пусть высшее общество и считало ее развратницей — на самом деле еще не знала, плотской любви и никогда не позволила маркизу Брэдстоуну ничего более серьезного, чем поцелуи. Правда, один раз она уже готова была уступить, но тогда в спальне очень вовремя появился камердинер. Очевидно, внутренний голос говорил ей, что лучше подождать до венчания, и сейчас она понимала, что инстинктивно не доверяла лорду Брэдстоуну.
Но с Робертом Данверзом все было иначе; ему она не могла не доверять — вернее, теперь уже не могла…
О, сколько раз она желала, чтобы Роберт пришел к ней и развеял ее ночные кошмары, чтобы оградил ее от всех опасностей. И вот он наконец-то пришел… Пришел и одним-единственным поцелуем все изменил. Она верила ему и не могла отвергнуть, потому что чувствовала, что его сердце принадлежит ей, и только ей.