Уэбб вскочил в седло, и животное, почувствовав седока, сразу успокоилось.
Уэбб с сожалением смотрел на лежавшего перед ним офицера.
Похитить в Сочельник у пьяного человека лошадь — значит покрыть себя позором.
Снова вздохнув, он вытащил из кармана кошелек и бросил его на землю. Уэбб знал: в кошельке денег хватит и на новую лошадь, и на вино, чтобы отпраздновать Рождество.
В следующее мгновение он уже мчался в сторону рю Сен-Никез.
Повсюду веселились парижане. В этот год они снова без помех могли отпраздновать Рождество. Люди пили в тавернах и наносили визиты друзьям и родственникам.
Пришпоривая лошадь, Уэбб, точно молитву, шептал одни и те же слова:
— Господи, пусть Лили будет жива.
Свернув на улицу Сен-Никез, он тут же увидел мчавшуюся ему навстречу карету первого консула. Кучер нахлестывал лошадей, и Уэббу пришлось остановиться. Сопровождаемая всадниками карета Бонапарта неслась в сторону перевернутой повозки, лежавшей посреди дороги.
Перевернутая повозка. Бомба.
Уэбб ликовал: он все-таки успел и теперь сможет остановить Фуше.
Но тут из аллеи выкатила еще одна карета, черная, — она приближалась к перевернутой повозке с головокружительной скоростью. Внезапно кучер спрыгнул со своего сиденья и покатился по булыжной мостовой. А кони мчались все быстрее, увлекая за собой карету.
— Лили! — в отчаянии закричал Уэбб и пришпорил лошадь.
Раздался грохот, и горящие обломки повозки разлетелись по всей улице. Пламя охватило и врезавшуюся в повозку черную карету.
При первом взрыве Уэбб упал с лошади, второй, более мощный, обрушил на него обломки кареты.
Выбравшись из-под обломков и битого стекла — при взрывах разлетелись витрины ближайших магазинов, — он сквозь дым и пламя пробивался все ближе к черной карете, вернее, к тому, что от нее осталось.
И вдруг глазам его открылось ужасное зрелище… Он увидел изувеченные тела и почувствовал запах крови, почувствовал жуткое зловоние, исходившее от горевшей человеческой плоти. В ушах у него звенело от криков раненых и тех, кто пытался найти под обломками своих близких, еще несколько минут назад беззаботно шагавших по оживленной рю Сен-Никез.
Почувствовав боль в виске, Узбб приложил ко лбу руку, и ладонь его окрасилась густой теплой кровью.
Едва удерживаясь на ногах, он кричал:
— Лили! Лили! Ты где?
Его лошадь, к счастью, не пострадала, она стояла всего в нескольких футах от него, среди горящих обломков. Уэбб схватил поводья и, оттащив лошадь в сторону, привязал ее к фонарному столбу.
Пошатываясь, он бродил вокруг, пытаясь отыскать Лили. Споткнувшись, посмотрел под ноги и увидел кучера, спрыгнувшего на полном ходу на мостовую. Остекленевшие глаза смотрели в небо, в груди торчал искореженный кусок металла.