Колин кивнул в знак приветствия.
— Да, насколько мне помнится, когда я видел вас в последний раз, вы были по корму в воде. Представьте мое удивление, когда я узнал, что вам дали возможность потерять и другое судно.
— Но я ничего не потерял сегодня.
— Да, пока еще нет, — согласился Колин. Улыбку француза сменило что-то близкое к гневу, пока он не увидел открытый тайник за спиной Колина.
— А что у вас здесь?
Он приблизился и заглянул внутрь.
— Пусто. Так где же могут находиться документы, которые вы везете?
— Какие документы? — спросил Колин. Он оперся на плечо Бертрана и заглянул в пустое отделение. — Не вижу никаких документов.
Бертран взглянул на него, затем кивнул своим приспешникам.
— Похоже, нам нужно многое обсудить, капитан Данверс. Вы согласны? — Он отступил в сторону, позволяя зловещей паре начать осуществлять его дьявольскую месть.
Колин испытывал только боль. В ушах звенело, а голова просто раскалывалась. Он думал, что у него сломана рука, а ребра определенно треснули в нескольких местах, а они все продолжали бить его. Время от времени Бертран спрашивал его о том, где находились бумаги, на что Колин отвечал: «Какие бумаги?» — и избиение продолжалось.
Вдруг из темноты, из нескончаемой боли, в которую его окунули, донесся ее голос.
Этот сладкий голос показался ему бальзамом, благоухающим ароматом меда и весенних цветов.
— Капитан! О, пожалуйста, будьте милосердны, — говорила Джорджи. — Вы не можете убить этого человека; это было бы несправедливо.
Она молила сохранить ему жизнь? И по-французски к тому же. На совершенном французском. Он и сам не мог понять, почему это так удивило его.
— Попрошу вас не причинять ему больше вреда, — продолжала она молить капитана.
— Кто вы, мадам? — Тон Бертрана был безукоризненно вежлив, с некоторым оттенком высокомерия.
— Вероломная дрянь! — ответил за нее Колин, за что получил еще один удар под ребро.
— Капитан, я предпочла бы поговорить с вами наедине, — сказала она. — Подальше от этого человека!
Он готов был поспорить, что его бумаги лежали на золотом блюде в ее каюте, ожидая, когда их отдадут захватчикам.
Колин смог приоткрыть только один глаз и увидел, что на Джорджи было то же платье, что и в ту ночь, что зажгла его кровь. Светлые волосы, шелковые кудри, к которым он так любил прикасаться, были уложены длинными локонами и перевязаны белой лентой и, как завершающее украшение ее женственного костюма, она прижимала Хлою к низко открытой груди.
Она выглядела невинной, как мадонна, но, насколько это касалось его, на этом все сходство и кончалось Колин хорошо знал, что Джорджи с ее локонами больше походила на горгону Медузу.