Оливия обнаружила, что она вне опасности, лежит в тепле и блаженной чистоте. У нее по-прежнему невыносимо дергало ногу под повязкой, которую миссис Хафф наспех соорудила со словами «Ни к чему вам на это глядеть, миледи». Голова болела так, словно кто-то безостановочно резал ее мозг ножом.
Забинтованными руками Оливия едва сжимала кружку с бульоном. Горло острой болью отзывалось на каждый глоток.
Руки ее сплошь покрывали синяки и царапины, мышцы спины ныли со страшной силой, а из носа просто текло ручьем.
– Вы малость простыли, пока были в лесу, миледи. Доктор вас живехонько поставит на ноги. – Петти утерла ей нос, словно для нее это было обычным делом.
Петти очень обрадовалась, увидев, что Оливия очнулась. По-другому и быть не должно.
– Глядите, миледи, его сиятельство пришел вас проведать!
По-видимому, Петти далеко не так обрадовало появление Дейна, но камеристка все-таки сделала веселое лицо.
– Видите, милорд, она как огурчик.
Оливия даже не подняла глаз от бульона. Лорд Горгулья может сгнить в навозной куче! Последний час Оливия то погружалась в беспамятство, то снова приходила в себя, но она прекрасно слышала обрывки разговоров, когда все считали, что она без сознания.
Хотя Оливия не вполне была уверена, что из услышанного правда, а что – бредовые видения. Но она отлично поняла, что Дейн и пальцем не пошевельнул, чтобы ее найти.
Дейн что-то тихо сказал камеристке, и вслед за тем послышался шорох юбок. Петти поспешно вышла из комнаты. Дверь затворилась, воцарилась блаженная тишина. Оливия души не чаяла в Петти, но та совершенно не умела молчать.
Зато Дейну в молчании не было равных. Оливия краем глаза видела его сапоги, словно вросшие в ковер. От них так и веяло упрямством.
Она медленно потягивала бульон. Дейн не рассыплется, если подождет. Рвение, с которым она ловила каждое его слово, ее щенячья и совершенно незаслуженная преданность, дурацкая привычка таять, когда он появлялся рядом, – что ж, все это было вчера…
Оливия поболтала остатки бульона на дне кружки. Наверное, она проголодалась, потому что в последний раз ела почти сутки назад, да и то чуть ли не все съеденное осталось на земле. У нее ни крошки не было во рту с тех пор, как она перекусила перед Охотничьим балом…