– Я хочу, чтобы ты забыла все плохое, Элизабет, – проговорил он, прикоснувшись губами к ее лбу. – Поверь, только этого я хочу.
Она обвила руками его шею, и он осторожно прижал ее к себе. Потом его объятия стали более крепкими, и Элизабет, тихонько застонав, прикрыла глаза. Теперь ей уже казалось, что она ошибалась, казалось, что ничего между ними не изменилось за прошедшую неделю. Ведь ее обнимал Джед, мужчина, которого она любила. От него сейчас пахло дорогими сигарами, но это был все тот же Джед, хорошо знакомый и любимый. И она отчаянно нуждалась в нем, нуждалась больше, чем когда-либо.
Какое-то время он лишь сжимал ее в объятиях, даже не целовал. Наконец, отстранившись, взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. На губах его появилась чудесная улыбка, и он прошептал:
– Я очень тосковал по тебе.
Она тоже тосковала по нему, но в это мгновение не смогла сказать ему об этом – от волнения у нее перехватило дыхание. Тут руки Джсда потянулись к корсажу ее платья, и ей почудилось, что сердце се подскочило к самому горлу. Не говоря ни слова и не сводя с нее глаз, он начал расстегивать крючки. Муж никогда прежде не раздевал ее, и Элизабет подозревала, что обычно мужья не раздевают своих жен. Во всяком случае, она не ожидала, что Джед когда-нибудь захочет это сделать. И не знала, пожелает ли сама, чтобы муж раздел ее – этот процесс казался ей слишком интимным. Но сейчас, когда Джед расстегивал крючок за крючком на ее платье, она чувствовала, что именно это делает нынешнюю ночь такой новой… и волнующей. Вот почему Элизабет не остановила мужа, не воспрепятствовала, хотя и знала, что ей следовало бы проявить скромность и раздеться самой.
Расстегнув корсаж, Джед высвободил ее руки, спустил рукава платья, и оно соскользнуло на пол. Потом он развязал тесемки на нижней юбке, и несколько секунд спустя жена уже стояла перед ним в нижней сорочке и панталонах. Элизабет переступила через нижнюю юбку и отбросила ее в сторону.
Джед прошептал:
– Элизабет, ты прекрасна. Она потупилась.
– Вовсе нет. У меня уродливые руки. И я стала худая, как щепка. К тому же я теперь совсем не ухаживаю за своей кожей. Я… – Элизабет подняла голову и пристально взглянула на мужа. – Должно быть, тебе неприятно, что твой друг генерал Хьюстон увидел меня такой.
Лицо Джеда исказилось болезненной гримасой. Он взял Элизабет за руки и, легонько сжав их, проговорил:
– Нет, мне нисколько не было неприятно.
Он поднес ее руки к губам и поцеловал сначала одну руку, потом другую. Затем обнял жену за талию и привлек к себе. В следующее мгновение Элизабет почувствовала, как его ладони легли ей на ягодицы. И почти тотчас же он крепко прижал ее к себе, и она ощутила, как набухает и твердеет мужская плоть. Сердце Элизабет бешено колотилось, щеки пылали – никогда еще Джед не действовал так решительно, к тому же при свете нескольких фонарей.