«Я уничтожу Тони Валентино. Я с ним рассчитаюсь за то, что он со мной сделал. Я тебя уничтожу… я тебя сокрушу… уничтожу… раздавлю… уничтожу…»
Машинально посторонившись, она пропустила девушку, стремительно пробиравшуюся в противоположном направлении. Если бы Эмма не была полностью поглощена своим горем и сладкими планами мести, она бы заметила, что девушка тоже вся в слезах и распространяла вокруг себя волны несчастья, сожаления и печали.
Улыбка слетела с лица Тони, когда он увидел, как Тина пересекла дорогу пробирающейся к выходу Эмме. Глядя на возвращающуюся девушку, он тотчас понял, что произошло нечто ужасное. И это имело прямое отношение к нему.
— Что случилось, Тина? — произнес Тони, но уже знал ответ.
Он сам послал Тину за матерью. Но ее уже нет — она была мертва. Тони Валентино мог сыграть любую роль. Вот только плакать он не умел. А сейчас слезы заливали его лицо, из мощной груди вырывались громкие всхлипывания и стоны. Сильно сжав голову, Тони раскачивался со все убыстряющейся скоростью, словно хотел избавиться от своего горя, вытряхнув его наружу. Он не видел сцену, что была прямо перед ним. Внешний мир перестал в одночасье для него существовать. Мир сосредоточился внутри, как воспоминание о единственном любимом человеке — матери.
— Не надо, Тони, ну пожалуйста, не надо. — бормотала Элисон.
Она дотронулась до его плеча, пытаясь сказать, что она здесь, что она любит и скорбит вместе с ним. И ей это удалось. Порой любовь творит чудеса. Она плакала и шептала слова молитвы. Элисон была готова на все, лишь бы облегчить его печаль. Но как всегда бывает в таких случаях — слезами и словами горю не поможешь.
Тина прерывающимся голосом сообщила подробности несчастья. Элисон и Тони поспешили на обочину шоссе, где совсем рядом с переходом лежало тело матери Тони, забрызганное кровью. Стараясь не опоздать на триумф своего сына, Мария Валентино оказалась под колесами автомобиля. Элисон была в шоке, как будто издали глядя, как Тони нежно обнимает мертвое тело матери, как шепчет ей ласковые слова, бережно поддерживая голову, покрывая поцелуями щеки, глаза и лоб. Тони шептал самые ласковые слова, какие знал и какие стеснялся сказать при ее жизни. Медленно, словно во сне, Элисон и Тони вернулись с места трагедии. Тони передвигался как сомнамбула. На глазах он превратился в маленького, жалкого мальчика, из груди которого вырывался хрип, прерываемый всхлипываниями.
— Мы всегда были вместе, — бормотал Тони. — Одни против всего этого жестокого мира. Она всегда была на моей стороне. Что бы ни случилось — я знал, что мама со мной. Даже когда я вел себя плохо, когда был груб с ней, когда я был молодцом… Тони судорожно вздохнул, и воздух заполнил горестный стон. Он свидетельствовал о его глубоком горе и полном отчаянии.