Вариан обнял ее и прижал к груди. — Я очень сожалею, дорогая. Ты и представить себе не можешь, как мне жаль. Но я скоро вернусь. Через несколько недель, не больше.
Несколько недель. В Лондоне. Среди старых друзей вроде тех, которые привезли их в Англию. Смех, кутежи, пьянки, проститутки.
Эсме закрыла глаза.
— Очень ненадолго, — уверил он.
Она знала, что он так думает, по крайней мере сегодня, а для него только и существует настоящий момент. У нее всего одна ночь. Потом он уедет, и все изменится. Она не будет спорить или жаловаться в эту последнюю ночь — последнюю, когда она в нем уверена.
Эсме прильнула к нему и обхватила руками его прекрасное лицо.
— Люби меня, — сказала она. — Чтобы мне хватило на эти несколько недель… пока ты не вернешься… и снова будешь меня любить.
Было еще темно, когда Вариан тихо вышел из комнаты. Эсме спала глубоким сном без сновидений, он это знал. Он уже давно делил с ней постель, часто лежал рядом «без сна, — наблюдая, прислушиваясь, думая, — чтобы знать. Он ушел, пока она спала, потому что не вынес бы прощания. Они без слов попрощались этой ночью, в долгие, болезненные часы любви. Он пьянел от ее запаха и легких вскриков страсти. Он занимался с ней любовью. Жадно, неутолимо. Он хотел ее запомнить. Прожечь бы в сердце ее образ! Не для того чтобы не забывать, а чтобы хоть как-то унести ее с собой.
Он был не в силах отпустить ее от себя с той ночи, когда впервые прикоснулся к ней. На этот раз он должен уходить. Ради этого «должен» он не смел разбудить ее, не смел попрощаться. Иначе его решимость может ослабнуть… он может потерять Эсме.
Он еще с вечера все собрал у себя в комнате, пока горничная помогала Эсме приготовиться ко сну. Он даже написал записку.
Вариану оставалось только одеться, подхватить сумку и уйти.
Очевидно, леди Брентмор пылко желала отделаться от него, потому что в конюшне тоже все было готово. Хотя солнце только-только показалось из-за горизонта, Вариана встретил полностью проснувшийся конюх и подал лошадь его светлости.
Меньше чем через полчаса после того, как Вариан покинул теплую кровать своей жены, он был па пути в Лондон.
Вариан проехал околицей Иден-Грина, старательно избегая общественных мест родного села. Он не хотел сплетен, в особенности когда сам стал бы их мишенью. День угасал, тучи сгустились, лошадь устала. Конюшни Маунт-Идена были в двух милях отсюда, разоренное имение даст ему уединение, которого он хотел. К сожалению, ничего другого оно предложить не сможет.
Он спустился по заросшей тропинке, огибающей деревню, и на безопасном расстоянии снова выехал на дорогу. На повороте он увидел, что из трубы гостиницы «Спелая ежевика» идет дым, и с облегчением вздохнул. В отличие от трактира «Веселый медведь» в «Ежевике» привечали путников. Он надеялся, что в такой жестокий зимний день во дворе не будет экипажей. В такую погоду из дому выходят только при крайней необходимости.