Бойл не отрывал глаз от балкона и молчал; тогда его товарищ продолжил:
— Вам казалось диким, невероятным, чтобы по цивилизованной Англии мог разгуливать бедуин, да еще босиком.
Вы забыли, что в ту минуту вы и сами были босой.
Бойл наконец обрел дар речи — но ему пришлось повторить слова, которые уже были сказаны:
— Так, значит, Джеймсон отомкнул дверь.
— Да, — подтвердил отец Браун. — Джеймсон отомкнул дверь и вышел на дорогу едва ли не в тот же момент, когда вы выходили на балкон. Он был в ночной рубашке и прихватил с собой две вещи, которые вы сто раз видели: кусок старой голубой занавески — им он обернул голову — и какой-то музыкальный инструмент из кучи восточного хлама.
Остальное доделали настроение и прямо-таки актерская игра, игра мастерская, поскольку в преступном деле он настоящий художник, — Джеймсон! — не веря, воскликнул Бойл. — Эта невзрачная, дохлая курица! Я на него и не глядел…
— И тем не менее, — сказал священник, — настоящий художник. Как вы думаете, если он шесть минут играл колдуна или трубадура, мог он шесть недель играть скромного клерка?
— Не понимаю, зачем… — сказал Бойл. — Какая у него цель?
— Своей цели он достиг, — ответил отец Браун, — или почти достиг. Рыбок тогда он, конечно, уже забрал — можно было успеть двадцать раз. Но если бы он ограничился этим, вы бы все равно поняли. И он придумал сыграть экзотического чародея, чтобы у всех на уме были Индия и Аравия; теперь уж и вам трудно поверить, что разгадка таится в самом доме. Она была к вам слишком близка, и вы не разглядели ее.
— Если все это так, — сказал Бойл, — то это исключительно рискованная затея и он рассчитал все очень точно.
Ведь и правда, человека на дороге не было слышно, пока Джеймсон кричал с балкона. И, пожалуй, он действительно мог выбраться из дома прежде, чем я начал соображать и вышел на балкон.
— В любом преступлении расчет строится на том, что кто-то не успеет вовремя сообразить, — заметил Браун. — Чаще всего мы и не успеваем. Я вот, например, опоздал со своими соображениями. Он, я думаю, давно уже скрылся — либо сразу же после того, как у него взяли отпечатки пальцев, либо еще до этого.
— Ну, вы-то начали соображать раньше всех, — сказал Бойл. — А я так и вовсе не сообразил бы. Джеймсон был так безупречен и бесцветен, что на него и внимания не обращали.
— Остерегайтесь людей, на которых не обращаете внимания, — сказал священник. — Вы всецело в их руках. Но и я не заподозрил его, пока вы не рассказали, что слышали, как он запирает дверь.
— Нет, заслуга полностью принадлежит вам, — проговорил Бойл.