Если бы он попридержал язык, спал бы сейчас на удобной, хотя и узковатой кровати в ангаре "Лайф медэвак", а не мучался на этом мебельном недоразумении. И не должен был бы еще неделю разыгрывать из себя мужа Калли.
Но как бы он ни ругал себя, он знал, что поступил правильно. Познакомившись с Кальбертсоном и услышав рассказ Калли о том, как его родители с помощью денег и связей отобрали ребенка у девушки, забеременевшей от Крега, Хантер не на шутку испугался за Калли.
До чего высокомерные люди! Какое они имеют право отнимать ребенка у матери всего лишь на том основании, что в нем течет кровь Кальбертсонов?
Подумав о бесчеловечности этих людей, он вдруг осознал, что если бы Эмеральд Ларсон захотела, она тоже могла бы отобрать его и братьев у матерей – денег и власти у нее на это точно бы хватило. Но Эмеральд не смотрела на внуков как на свою собственность, она довольствовалась наблюдением за их жизнью издалека. И впервые с тех пор, как он узнал о своем отце, Хантер почувствовал признательность к Эмеральд за те жертвы, что она принесла ради него.
Исчезли последние следы злости за то, что ему не дано было раньше узнать своего отца. Он пришел к выводу, что Эмеральд и ее блудливый сынок не несут полной ответственности за те чувства злости и смущения, с которыми он рос.
Марлен ОБаньон сама согласилась на условие Эмеральд. И хотя Эмеральд не требовала от матери не выходить замуж, Хантер иногда гадал, не подписала ли она втайне такое соглашение в надежде на то, что однажды Оуэн Ларсон прозреет и приедет в Майами за ней и Хантером. Но Оуэн так и не взглянул ни на одного из своих детей, не встретился с их матерями. А восемь месяцев назад он погиб где-то на Средиземном море, и теперь мечтам Марлен уже не суждено сбыться.
Мать, конечно, понятия не имела, что Хантер – не единственный ребенок Оуэна. Она была первая, которая от него забеременела, но, уж конечно, не последняя. Черт, Хантер сомневался, что они трое – он, Ник и Галеб – единственные отпрыски Оуэна.
Но это не важно. Важно другое: видя, как Кальбертсоны повели себя в сходной ситуации, Хантер понял бабушку и одобрил то, как она распорядилась его судьбой.
Задумавшись, он не сразу заметил, что Калли на цыпочках идет через гостиную.
– Не спится? – сказал он как можно мягче, чтобы ее не испугать.
Но она от страха закричала так, что и мертвый бы проснулся.
– Калли, это я.
– Господи, как ты меня напугал, – сказала она, прижимая что-то к животу.
– Извини. – Хантер включил настольную лампу. – Я не хотел... – Он замолчал, разглядев, что у нее в руке. – Какого черта? Зачем тебе фартук среди ночи?