Владелец уже пяти запасных блатхат, он постоянно трахал на одной из них накачанных наркотиками актрис и манекенщиц, причем обожал фиксировать все эти оргии на видеокамеру. Где хранятся эти кассеты, знал, разумеется, только сам Миллер. Еще он собирал — на всякий пожарный — чужие загранпаспорта, выкупая краденые у щипачей по вполне сходной цене, о чем тоже почти никто не знал.
Еще бы — то, что сделали «вояки» с этими борзыми ребятками, откровенно отдавало садизмом: одного из них, по кличке Муха, люди Миллера похоронили живьем на старом кладбище, сунув его в черном пластиковом мешке под тяжелую могильную плиту. Другого, по имени Равиль, привезли в заброшенный гараж, сунули его непутевую башку в тиски и просто-напросто ее расплющили. Друзья его позже нашли, но что тут сделаешь — мозги — отдельно, глаза — отдельно. Страшно смотреть.
Был еще такой бандит по кличке Волк — так его втолкнули в электролизную камеру на алюминиевом заводе. Только сизый дымок остался от Волка. Жуткая смерть настигла братьев Шадриных — одному в жидком азоте заморозили руки и ноги, после чего медленно отпилили их ножовкой, а то, что осталось от него, бросили в лесной муравейник. Другого связали и бросили в вентиляционную шахту кинотеатра — через несколько дней от него только высохшая оскаленная мумия осталась.
Всеми казнями руководил лично Миллер, каллиграфическим почерком отмечая в своем блокноте, как, когда и за что был убран такой-то. После каждой казни он еще усерднее брызгал на себя одеколоном «Драккар нуар», к запаху которого давно привыкли все работающие на Немца.
Как это ни странно, но на хозяине фирмы, созданной для охраны честных налогоплательщиков от бандитских посягательств, сходились многие концы российской организованной преступности. Немца, а именно под этой кличкой Александр Фридрихович был известен в столице, прочили едва ли не в единоличные теневые хозяева Москвы. Авторитет его был несокрушим, а жесткость решений приводила в трепет не только врагов, но и приближенных. Достаточно было даже беглого взгляда на этого человека, чтобы понять: этот не остановится ни перед чем, этот пойдет по трупам.
Все было бы хорошо, если бы не проклятый кризис. За первые три дня после семнадцатого августа Александр Фридрихович понес на семь с половиной миллионов долларов прямых убытков (косвенные он даже и не считал). За последующую неделю — еще столько же. Выждав несколько дней. Немец принял единственно правильное решение: извлечь из подконтрольных фирм и банков суммы, вложенные для легальной прокрутки, перекинув их на иные операции.