Ужин тамплиеров, сразу же после вечерней службы, проходил в молчании. Ели в огромной, отделанной камнем трапезной со сводчатым потолком, от которого любой звук отдавался гулким эхом, будь то поглощение пищи, случайный скрип сапог по каменному полу или что-нибудь в этом роде. По тому, как собравшиеся за столом рыцари, их слуги и оруженосцы смотрели на Асгарда, он догадался, что им известна его репутация.
Он выпил маленькими глотками чашку козьего молока вместо вина и теперь сидел, наблюдая за сотрапезниками. Братья-тамплиеры могли глазеть на него сколько угодно – это ничего не меняло. И менее всего, что они слышали о нем, Асгарде де ля Герше, великом крестоносце, которого сам Саладин[8] назвал «подстрекателем франков» и как такового обрек смерти. Эту историю любили рассказывать.
Ту самую, что повествовала, как вождь сарацин верил, будто в случае, если тамплиер Асгард де ля Герш будет взят в плен, осада Иерусалима захлебнется и что будто бы судьба этой осады зависела только от одного тамплиера. От него. Трубадуры славили его по всей Европе. Они пели хвалу Асгарду де ля Гершу, величайшему рыцарю-тамплиеру, равного которому никогда не бывало и не будет впредь.
Когда храмовники гуськом и в полном молчании направились в круглую часовню, командор взял Асгарда за руку.
– Пойдем в мой кабинет, – сказал он и увел Асгарда от остальных братьев, собиравшихся на ночное молитвенное бдение, по коридору в свою комнату.
– У нас, – сказал он заговорщическим шепотом, – есть то, что ты ищешь.
Асгард отстранился и внимательно, в упор посмотрел на командора. На мгновение ему пришла в голову безумная мысль, что тамплиеры держат здесь, в Эдинбурге, таинственную девушку, но уже в следующую секунду сказал себе, что он глупец.
Потребовалось несколько минут на то, чтобы зажечь маленькую глиняную лампу, стоявшую на столе командора. Облицованная камнем комната была полна вещичек, вывезенных с Востока. Хозяин подошел к медной жаровне и помешал угли, потом добавил еще углей из корзинки, стоявшей рядом. И лампа и жаровня были сарацинской работы, как и украшавшие выбеленные стены гобелены с изображениями Христа и апостолов в рыцарских доспехах и верхом на боевых конях. Комната представляла собой столь обычное для тамплиеров удивительное сочетание восточной экзотики с монашеским аскетизмом.
Можно сказать, подумал Асгард, что вкус тамплиеров представлен здесь во всей красе. Он сел на скамью, и командор налил ему вина из медного сарацинского кувшина.
– Девушку, – отрывисто сказал он, – ищет не только английский король.