Ни о чем другом он почти не думал; а когда братья и Энни жаловались, что «мальчик-моряк» пишет от случая к случаю и всегда ограничивается несколькими строчками, говоря только, что здоровье его в порядке, он горой вставал на защиту сына и заявлял, что у Кристофера есть дела поинтереснее, чем сочинение писем своим близким. Он готовится стать мужчиной и изучает мужскую работу. Оставьте его в покое. Когда вернется, хватит времени и на новости.
Пришло и ушло Рождество, а «Джанет Кумбе» все не возвращалась. Погода стояла ненастная, в Ла-Манше бушевали штормы, и в Доме под Плющом провели не одну беспокойную ночь. Затем пришло сообщение, что корабль благополучно прибыл в Лондон, и Джозеф вздохнул с облегчением. Кораблю остается только выгрузить в Лондоне груз фруктов, после чего он с одним балластом вернется в Плин. К своему дню рождения мальчик опоздает, но это не важно: его радостно встретит вся семья, ведь и Чарльз, и Альберт сейчас дома.
Днем третьего января, примерно за полчаса до обеда, Джозеф стоял в саду, когда в калитку вошел мальчик с запиской в руке.
– Вам послание из конторы, капитан Кумбе, – сказал он.
Джозеф нахмурился и вскрыл конверт.
«Не мог бы ты немедленно спуститься, чтобы повидаться со мной? Я имею сообщить тебе нечтоважное.
Филипп Кумбе».
Что, черт подери, ему надо? Он не разговаривал с ним больше трех лет, да, с самой женитьбы. Избегал встреч на улице. Ну что ж, должно быть, что-нибудь срочное, решил он, не в привычках Филиппа первым нарушать молчание. Джозеф схватил фуражку и, крикнув жене, чтобы его не ждали к обеду, стал спускаться с холма.
Он не был в конторе с того самого дня, когда, заглянув через плечо брата, увидел фотографию Энни. При этом воспоминании он рассмеялся вполголоса. Он, Джозеф, завоевал ее, а Филипп потерял. Это было довольно легко. Он вовсе не хотел дать брату заметить, что силы его уже не те, поэтому расправил плечи и вошел в знакомую комнату, стараясь придать своей походке былую удаль.
– Ну, – сказал он, – должен сказать, я не ожидал получить от тебя весточку. Однако вот он я, и поскорей выкладывай свои новости, погода холодная, и мне не терпится вернуться к обеду.
Филипп смотрел на него, спокойно потирая руки.
– Я вижу все то же вызывающее поведение, хоть внешне ты и изменился, – сказал он ровным голосом. – Что ж, мне очень жаль, Джо, но тебя ждет жестокий удар. В контору только что пришла телеграмма. Я счел своим долгом передать ее тебе лично. Прочти ее, брат, при свете, ведь мне известно, что ты плохо видишь.
Джозеф взял телеграмму и прочел следующее: