Но Дженифер была слишком застенчива.
Она бесшумно выскользнула из погруженной в тишину комнаты и, сжавшись калачиком, села на пол в коридоре; по ее щекам и подбородку текли горячие слезы…
Дженифер внезапно проснулась. Ей показалось, что пушка выстрелила совсем рядом, почти у самого ее уха. Через несколько секунд стены дома задрожали от еще одного выстрела. Она села на кровати и протянула руку за халатом. Сигнал, к которому она уже давно привыкла, всегда внушал ей ужас, пробуждал холодный, безотчетный детский страх. Завыли сирены. Высокие, пронзительные звуки, сливаясь в единый кошмарный вопль, окончательно разбудили ее; она выпрыгнула из кровати и, заткнув уши пальцами, как безумная, бросилась к двери. Три служанки уже покинули свои унылые комнаты под крышей и с грохотом спускались по лестнице. Их неуклюжие фигуры являли собой какое-то фантастическое зрелище. Эта грузная круглолицая женщина, дрожащими руками вцепившаяся в свой фланелевый халат, даже отдаленно не напоминала кухарку, придирчивую распорядительницу кухни меблированных комнат с пансионом. Сейчас в ее внешности было что-то болезненно личное, что-то шокирующее. Стараясь не смотреть ей в глаза, Дженифер вежливо улыбнулась. На лестничной площадке появилась мать; она помогала бабушке, чудовищной, отталкивающей фигуре в красном халате.
Из комнат выходили обитатели пансиона: полуодетые, с наспех подобранными волосами и с мазью в уголках носа женщины и только двое оставшихся в пансионе мужчин, старый мистер Хобсон, который при ходьбе всегда выставлял живот вперед, и мистер Веймес, у которого было только одно легкое, благодаря чему его не забрали в армию. Его длинный, красный нос шумно втягивал воздух, а бесцветные, водянистые глаза, казалось, говорили: «Видите ли, право, не моя вина, что я здесь». Все спустились в подвал, где были уже приготовлены складные табуреты и коврики. Все вместе они казались нелепой маленькой компанией нервных женщин и слишком улыбчивых мужчин, чьи лица желтели в тусклом свете свечи. Дженифер сидела рядом с матерью, стуча зубами. Как ни странно, страшно ей не было, но… но она не могла ни унять дрожь, ни совладать с зубами. Несмотря на все ее усилия, они все стучали и стучали. Тишина – вот чего она не могла вынести, тишина, напряжение слуха, чтобы хоть что-нибудь услышать, и безуспешные старания догадаться, что происходит там, наверху.
– Слушайте! Вы слышали? – раздался голос одного из постояльцев.
Теперь воздух полнился звуками. Сперва прозвучало оглушительное эхо от выстрела пушки в Хампстеде, за ним последовал глухой гром и равномерный грохот других пушек. Дженифер закрыла глаза и прижала руки к животу.