Она неожиданно прильнула к нему, и ее взгляд через его плечо устремился вдаль.
– Сто лет назад здесь стояли двое других, Джон, как сейчас стоим мы. Мы кровь от их крови, плоть от их плоти. Возможно, давным-давно они были так же счастливы, как мы сейчас.
– Ты так думаешь, Дженни?
– Ах! Джон, люди могут говорить все, что им заблагорассудится, о работе, честолюбии, искусстве, красоте – о смешных мелочах, из которых состоит жизнь, – но на всем белом свете важно только одно: ты, я, наша любовь и Билл, который сучит ножками на солнце в саду.
Они молча спускаются по склону холма. Их дом в пяти минутах ходьбы от верфи. Светлый, просторный, он стоит у самой воды на месте бывшего склада, где Томас Кумбе делал модели своих кораблей. Прилив, заливая эллинг, подкрадывается почти к самым его дверям.
Биллу два года. Он лежит на животе и выдергивает руками траву. Дженифер поднимает его и шлепает по пухлой попке. Джон щекочет ему нос соломинкой, Билл чихает и заливается смехом.
С противоположной стороны гавани доносится стук молотков и треск дерева под ударами топоров. В Полмирской заводи рабочие разбивают остатки потерпевшего крушение судна. Сейчас ото просто груда полусгнивших бревен.
Дженифер поднимает взгляд на огромную балку, которая выступает из стены дома над комнатой с окнами на гавань.
Это детская Билла.
К балке прикреплено носовое украшение корабля. Оно парит надо всеми – небольшая белая фигура с прижатыми к груди руками, вздернутым подбородком и глазами, устремленными в морскую даль.
Высоко над домами и серыми водами гавани улыбается и реет на свободе дух любви.