– Смотри! – крикнул Джозеф, показывая за корму. – Разве это не самое величественное и удивительное зрелище, какое мой Крис когда-либо видел? Скажи мне, сын, что ты счастлив, скажи мне, что ты настоящий моряк и гордишься кораблем, который принадлежит нам обоим.
Мальчик взглянул поверх отцовской руки и к ужасу своему увидел страшную черную волну, которая подобно темной падающей скале вздымается вверх и движется на них.
Они утонут… они утонут.
– Убери ее, – крикнул он, – убери ее, я ее ненавижу. Я ненавижу море. Всегда ненавидел. Я боюсь.
– Кристофер! – воскликнул Джозеф. – Что ты говоришь, сын, о чем ты?
– Я не хочу быть моряком, – рыдал Кристофер. – Я ненавижу море, ненавижу этот корабль. Я больше никогда не поплыву. Ах! Отец, мне страшно, страшно.
Мальчик вырвался из рук отца и, крича во весь голос от ярости и страха, бросился вниз по сходням.
Джозеф тупо смотрел ему вслед, держась за поручень дрожащей рукой. Он был ошеломлен и неспособен ни о чем думать.
Впервые за сорок три года жизни Джозеф познал стыд и унижение.
Надо высадить мальчика в Плине, не говоря ни слова, отослать к матери, а самому навсегда развязаться с ними всеми и уплыть, чтобы никогда больше их не видеть и не слышать, остаться одному со своим кораблем и с духом Джанет.
Таковы были первые горькие мысли Джозефа. Через некоторое время он тихо спустился в каюту, где спал мальчик, и, глядя на залитое слезами бледное красивое личико, со смешанным чувством грусти и сострадания поклялся любовью к своему кораблю забыть слова сына и любить его как прежде. Мальчик неожиданно проснулся, и выражение, которое маленький Кристофер заметит в глазах отца, вызвало краску стыда на его щеках. Взгляд отца говорил о том, что он расстроен и опечален. Какое-то мгновение мальчику страстно хотелось выпрыгнуть из койки, обвить шею отца руками и попросить его помочь ему побороть нелюбовь к морю. Но он подумал, что отец, нахмурясь, оттолкнет его и велит ему не вести себя как маленькому.
А Джозеф с высоты своего роста смотрел на Кристофера, сдерживая жгучее желание опуститься перед сыном на колени и просить его верить ему, во всем на него положиться: ему казалось, что такое поведение отца может смутить и отпугнуть мальчика.
Так минута, которая могла бы связать отца и сына тесными, неразрывными узами, прошла напрасно, чтобы никогда не вернуться, ибо отныне Джозеф и Кристофер Кумбе пойдут порознь, между ними встанет стена, сокрушить которую не позволят гордость Джозефа и слабость его сына.
Корабль бросил якорь в Плине, а заветные слова так и не были сказаны.