— Лампа должна была догореть. Не знаешь, долго ли мы проспали? Возможно, уже наступило утро.
— Сейчас между десятью и одиннадцатью вечера. Мы здесь около трех часов.
— Как ты можешь знать?
— Извини. — Кэм поднял Джину с себя, уложил рядом, потом встал и накрыл жену одеялом.
— Неужели ты видишь, что делаешь? — спросила она. — И откуда ты знаешь, который час?
— У меня есть опыт. — В голосе герцога не было и следа разделенного ими наслаждения.
Кэм отошел, и хотя Джина напрягала глаза, она совершенно ничего не видела.
— Не упади в воду!
— Не упаду. — Голос шел откуда-то справа. — Не хочешь ли одеться?
В следующий момент ей на колени упали вещи. Джина с благодарностью схватила их, быстро оделась. Пара секунд ушла на то, чтобы убедиться, что все сделано правильно.
— Я нашел твои чулки. Но кажется, не могу найти туфли. Джина натянула чулки (намного более трудная задача, чем при свете). Представив, в каком состоянии ее волосы, она вздрогнула, но вместо щетки ей пришлось использовать пальцы.
— Кэм?
— Да?
— Зачем ты просил меня одеться? Разве мы не хотели провести ночь здесь? Мне кажется, Финкботл давно бы вернулся, если бы это входило в его намерения.
— Сомневаюсь, что он хотел вернуться, — зло ответил Кэм. — Я буду стучать в проклятую дверь, пока меня кто-нибудь не услышит.
Джина задумалась:
— Подойди сюда, пожалуйста.
Она услышала его шаги, но все равно вздрогнула, когда Кэм прикоснулся к ней.
— Сядь, пожалуйста.
— Конечно.
— Что случилось? — без всякой обиды или упрека спросила она.
— Ничего, — так же спокойно ответил Кэм. — За исключением того, что мне совсем не нравится быть запертым в темнице солиситором, который, возможно, украл бесценное произведение искусства.
Джина держала мужа за руку, чтобы он не мог ускользнуть. Видимо, после этого мужчины становятся раздражительными… и вдруг ей пришла в голову еще более ужасная мысль. Наверное, он в ярости, что лишил ее невинности и теперь не сможет получить развод.
— Ты сердишься, потому что отменяется наш развод? — спросила она, прежде чем обдумала вопрос.
— Нет, — безразлично ответил Кэм. — Теперь ты моя.
Джина почувствовала спазм в желудке. До сих пор она не принадлежала никому, даже мать на самом деле не была ее матерью, а муж — мужем, и быстрота, с которой он это заявил, подействовала на нее до странности успокаивающе.
— Тогда что случилось?
— Ради Бога, я ведь уже сказал, что ничего не случилось, — буркнул Кэм, поднимаясь.
Джина тоже встала. Ей совсем не нравилась идея спотыкаться за ним в темноте. Но он отбросил ее руку и пошел.
— Это всего лишь темнота, Джина, — грубо сказал он. — Нет оснований тревожиться по пустякам.