Кэм оглядел комнату, потом удовлетворенно кивнул и взял стакан для воды, стоявший рядом с кроватью.
— Мне дали всего один, потому что я сплю одна.
Наливая бренди, он думал о нотке сожаления, которое уловил в ее голосе. Или ему просто хотелось это услышать?
В следующий момент Кэм вынужден был изменить свое представление о непорочной девственности. Когда он повернулся, взгляд Джины зачарованно скользил по его телу и вдруг замер, очевидно, на его панталонах. Кэм подавил желание прикрыться руками.
— Увидела что-нибудь интересное? — спросил он. Джина спокойно отвернулась. Ни тени замешательства!
— Конечно, — сказала она бесцеремонно-любезным тоном.
Подобным тоном убеждают женщину, что она нисколько не располнела, когда она беременна или недавно съела половину мясной туши.
— Вот и славно, — ответил Кэм, не найдя более остроумного замечания.
Неужели канули в Лету времена, когда девственницы кричали от ужаса, впервые увидев мужское достоинство? Видимо, он слишком долго прожил за границей.
Джина пристально смотрела на огонь в камине. «Выглядит так, будто ее ничто на свете не интересует, — подумал Кэм. — Она просто бесстыдна в своем безразличии». Подобное оскорбление могло бы заставить безнравственного мужчину бросить такую женщину на ее собственную кровать.
Но ему, конечно, это неинтересно, это обычное возбуждение, которое чувствует мужчина, видя перед собой полуодетую женщину.
— Ты не могла бы накинуть халат? — спросил он. Джина подняла брови и сделала еще глоток бренди.
— В комнате довольно тепло, а ты мой муж. Но если ты настаиваешь…
Она, грациозно пожав плечами, поднялась с кресла, прошла мимо него к кровати. Лоскуток одежды из тончайшего бледно-желтого щелка, льнущий к ее стройным бедрам, настолько изысканно драпировал и одновременно подчеркивал их линию, что этому позавидовали бы совершенно неодетые статуи.
Конечно, Джина набросила не какой-то там плотный льняной халат. Пеньюар был под стать ее дезабилье, только большую его часть составляли кружева. И он, естественно, ничего не скрывал. Когда она шла обратно, едва различимое шуршание показалось возбужденному Кэму одним из самых соблазнительных звуков, которые он когда-либо слышал. В воображении рисовались гладкая кожа и нежные линии живота.
Она вдруг опять вскочила с кресла.
— Я забыла письмо.
Джина направилась к шкафу. Кэм проклинал свое вышедшее из-под контроля тело и, глядя на огонь, пытался ослабить напряжение в чреслах.
Его жена играла с ним. Она — полная противоположность девственнице. Возможно, она спала и с Боннингтоном, и с Уоппингом, и с сотней других мужчин. Ленивая манера, с какой она двигалась, не была походкой девственницы. Кроме того, всем известно, что сидя девственницы сдвигают колени, скрещивают ноги в лодыжках и краснеют при одной мысли о мужчине в их спальне.