Это порождало в ней внутренний протест. Она не будет его покорной рабой. Ни за что не подчинится ему, словно у нее нет ни ума, ни воли. Все ее существо требовало сопротивления, каким бы тщетным оно ни казалось. Этот Гарет, которого она видела перед собой сейчас, не был тем человеком, который едва не завоевал ее сердце в домике на берегу. Нет, то был совсем другой Гарет, лорд Соммерфилд – властный и высокомерный. В полном отчаянии Джиллиан произнесла:
– Это и есть та самая постель, где ты лишил девственности свою первую жену?
Гарет так и замер на месте, плотно сжав зубы. Казалось, сам воздух вокруг потрескивал от напряжения. Его лицо помрачнело, черты его казались высеченными из гранита, глаза сделались холодными как лед.
– Да, – произнес он беспощадным тоном, скривив губы. – И именно на ней я намерен лишить девственности тебя.
Его губы жадно впились в ее рот с такой всепоглощающей страстью, что у нее не было никакой возможности уклониться от него или избежать его поцелуя. Пальцы обхватили ее голову, держа в плену, словно он хотел тем самым выместить на ней свою ярость. Грудь его давила на нее своей тяжестью так, что у нее перехватило дыхание. Затем он оторвался от ее губ и, не закрывая рта, провел губами по изгибу ее шеи вплоть до небольшой ложбинки между ее грудями. Джиллиан вобрала в грудь побольше воздуха, ибо едва была в состоянии дышать.
Он весь кипел гневом, и она чувствовала это. Его терпение иссякло, а вместе с ним и нежность. Нет, теперь в нем не осталось никакой нежности. Она уже хорошо знала его, чтобы уловить разницу. Это было видно по его напряженным мускулам, по стиснутым зубам, по суровости его черт.
Выпрямившись, Гарет сорвал с себя тунику и отшвырнул в сторону. Голый по пояс, он снова обернулся к ней.
Губы Джиллиан пересохли, она не могла заставить себя отвернуться. Разумеется, ей и раньше приходилось видеть его без одежды, но теперь все обстояло совершенно иначе. Внутри ее все оборвалось, ибо от него веяло скрытой силой и жизненной энергией, с которой нельзя было не считаться. У него были сильные мускулистые руки, курчавая поросль покрывала грудь.
По телу Джиллиан пробежала дрожь, и она стиснула зубы, чтобы ее унять. Сильные мужские руки легли на белую кожу ее бедер, широко раздвинув их. Она ненавидела свою уязвимость. Ей претило лежать перед ним вот так, когда все ее женские секреты были открыты его взору. Ей не приходилось ждать от него снисхождения, поскольку в нем не было места снисхождению! Однако она не станет просить его или умолять о чем бы то ни было, подумала про себя Джиллиан в отчаянии. Что бы ей ни предстояло, она не закричит. И уж конечно, она не позволит ему насладиться той победой, на которую он рассчитывал. Пусть он и подчинил ее своей воле, ему никогда не удастся ее сломить. Эта клятва придала ей решимости, и когда он снова наклонился к ней, отыскивая ее губы, она резко отдернула голову в сторону. То был страстный отпор, недвусмысленный отказ от его поцелуя… и от него самого.