О, как он презирал себя! Она искушала его сверх всякой меры, почти выше его сил. Однако он сумел совладать с приливом желания, закипавшим в его жилах, хотя это потребовало от него всей силы воли. Хотя ее упрямство и задевало его гордость, он не мог и не хотел ей противиться.
Однако Гарет не собирался овладеть ею вот так. Он хотел, чтобы она отдалась ему сознательно и по собственной воле. Он хотел заставить ее стонать, хотел ощущать всем существом ее близость, чувствовать, как бархатные своды ее лона смыкаются вокруг его мужского естества…
Поэтому ему оставалось только раздеться и улечься в постель рядом. Это очень напоминало их ночи в хижине на берегу, с той лишь разницей, что теперь они оба были обнаженными и Джиллиан стала его женой. Притянув ее поближе, он запустил пальцы в ее волосы и повернул ее лицом к себе. Хотелось всего один раз коснуться напоследок ее губ…
Во сне она поцеловала его в ответ. Во сне она дала ему то, на что никогда бы не согласилась в холодном свете дня.
Гарет вовремя успел отстраниться. Он далеко не чувствовал себя удовлетворенным, но пока ему было довольно и этого.
Джиллиан проснулась с таким чувством, словно в голове у нес слышался лязг мечей. Ей страшно хотелось пить, а пытаться думать для нее было все равно что пробираться через топкое болото. О Господи, до чего же ужасно она себя чувствовала! В уме ее царила самая настоящая неразбериха, события вчерашнего дня в ее памяти были весьма смутными. Она помнила, как после ужина в зале поднялась наверх, а затем налила себе вина… Боже правый, во всем виновато вино! ?
Все еще полусонная, она сунула руки под подушку и перевернулась на бок. Хотя она пыталась быть при этом осторожной, боль в голове терзала неотступно. Джиллиан застонала и открыла глаза. И тут она увидела то, что сейчас меньше всего хотелось бы видеть, – мужа, растянувшегося рядом на постели.
Слова не шли у нее с языка. В бездонных зеленых глубинах его глаз поблескивало ленивое веселье.
– Ну и как миледи себя чувствует утром? – осведомился он.
Его всепонимающая улыбка просто выводила из себя. Без сомнения, он прекрасно знал, как она себя чувствовала, болван!
– У тебя ужасно болит голова, не так ли?
– Да. – Джиллиан смерила его злым взглядом. Она подозревала, что все это только доставляло ему удовольствие, и всей душой ненавидела его за это! Ей вдруг отчаянно захотелось до крови разбить ему нос, как это делали подростки, когда стремились доказать свою зрелость. Наверняка она бы так и поступила, если бы у нее хватило на это сил. Уж тогда бы он не выглядел таким самодовольным! Вместе с тем собственные мысли привели Джиллиан в ужас. Она была далеко не подростком, и ей не требовалось никому доказывать свою зрелость. Еще никогда в жизни она не испытывала такого желания причинить кому-либо боль, как сейчас, лежа рядом с ним в постели. Да он и впрямь сведет ее с ума!