Ее глаза снова широко раскрылись. Плоть Дейна была горячей. Невероятно горячей. Но более того, она была очень твердой.
— Умоляю вас, леди, продолжайте.
И она исполняла просьбу, пока он не застонал и не объявил, что больше не может терпеть.
Он перевернул ее на спину. Его рука скользнула под ее колено, небрежно поласкала его, двинулась выше и властно сжала бедро. Он целовал ее почти лениво, а его рука оказалась совсем рядом, мучительно рядом с ведущей внутрь ложбинкой, но не касалась ее.
— Как ты меня спросила? — шепнул он. — Тебе приятно?
Его палец вошел в теплые влажные розовые складочки только для того, чтобы снова выйти. Дыхание у нее прервалось.
— Что, Джулианна? Тебе приятно?
Она припала к его плечам в муке неудовлетворенности.
Губы Дейна добрались до ее шелкового живота. В мозгу у Джулианны проносились бесстыдные картины их последней ночи в охотничьем домике: вот он широко развел ее ноги, вот его темная голова оказалась там, между бедрами, а вот и бесстыдные пальцы, раздвигающие влажные тугие складки, желающие добраться до дарящего наслаждение бугорка, спрятанного внутри…
— Ты скажешь мне, чего тебе хочется, сладкая моя?
Он произнес это льстивым тоном. Языком он провел пылающую линию по краю треугольничка из каштановых завитков. Он поднял голову и обжег ее взглядом золотисто-карих глаз.
— Я… я не могу сказать этого.
Ей больше не было холодно — она была в огне.
— Ты все еще так стыдлива? Конечно, можешь. Ты можешь получить все, что пожелаешь, любовь моя.
— Дейн! — Он ведь знал, конечно, он знал. — Я не могу!
Она в изнеможении повернула набок голову. Она ощущала его влажное дыхание. «Пожалуйста», — мысленно молила она в неистовстве. Она хотела почувствовать, как он ласкает «там». Еще один раз, еще раз…
— Скажи мне. Раздразни меня. Она облизнула губы.
— Поцелуй меня, как тогда, раньше.
Он улыбался. Она могла понять это по его голосу.
— Как, сладкая?
— Ты знаешь, — произнесла она чуть слышно.
— Вот так? — шепнул он.
Он коснулся чего-то очень горячего, самой сердцевины того, что набухало и сладко ныло.
При первом движении его языка ее тело напряглось, хотя внутри разливалась слабость. В легких не оказалось воздуха.
Она извивалась с каждым движением его языка. Его рта. Его тела. Извивалась, пока не изнемогла от любовного жара, пока из ее горла не вырвался хриплый стон. Не в силах больше выносить эту утонченную пытку, она запустила пальцы в его волосы, а затем Схватила его за руки, привлекая к себе. Он навис над ней. Их руки встретились. Пальцы переплелись. Его рот был непереносимо сладким. Только одно было нужно. Только он был нужен.