Прошло двенадцать лет… и теперь все двенадцать мучителей заплатят… поодиночке или по двое… они пройдут через тот же ад, ту же боль, те же мучения, что и он когда-то. Кое-кто уже умер, а остальные даже не догадываются, что их дни на земле сочтены. Некоторые живут неподалеку. Прямо тут, не ведая забот; другие переехали подальше, но он знал куда. Им не спрятаться. Нет, они тоже не в безопасности.
Запись закончилась, и он закрыл альбом.
Пора.
Оставив телевизоры работать, он проскользнул к своему выходу и по заросшим диким виноградом кирпичным ступенькам вышел на свежий ночной воздух. Собиралась буря. Лед и дождь со снегом двигались к югу от Теннеси и обеих Каролин. Необычно для здешнего климата. Но так лучше. Он чувствовал приближение холода и радовался тому, какой ужас испытают его жертвы.
До реки он доехал без приключений. Ночь стояла тихая. Он оставил грузовик почти в миле от места, где держал лодку, припарковал его на лужайке среди зарослей ежевики. Затем трусцой побежал к песчаным дюнам, где была спрятана гребная шлюпка со специальным оборудованием. Быстро разделся и натянул водолазный костюм, черный как ночь. Сейчас или никогда, подумал он, чувствуя опасность, ожидая появления охраны или собак. Он ненавидел оружие, поэтому положил пистолет в водонепроницаемый мешок. Оттолкнувшись от берега, он взглянул на звезды за перистыми облаками и тонкий, едва заметный серп луны. Размеренно взмахивая руками, он поплыл против течения, не сводя глаз с берега и выступающего мыса.
Раз-два, раз-два — лодочка рассекала гладь реки. В плотном костюме он вспотел. Дальше, по излучине, ближе к берегу, к старой плантации Пелтье. Некогда она славилась своим рисом, теперь же там располагались частное кладбище и один особый участок. Он подплыл к берегу, надел очки ночного видения и нашел тропинку, которая бежала вверх, на кладбище. Аккуратно извлек инструменты из лодки. Тихо прокрался по грязной ровной тропе и уверенно направился между серых надгробий к нужной могиле.
Затем принялся копать.
Женщина извивалась под ним, шептала его имя, потная и жаркая. Гладкая белая кожа, груди с темными сосками, ноги обвиваются вокруг него. Они занимались любовью.
— Пирс, — шепнула она ему в ухо, и кровь еще быстрее побежала по жилам. Господи, какая она горячая.
И гладкая. Запах ее духов перемешивался с тяжелым, затхлым запахом секса.
Она выгнула спину, и он посмотрел прямо в ее темные глаза. Она облизнула алые губы, мелькнул язык. Он задвигался быстрее.
— Не оставляй меня, — прошептала она, и у него шевельнулось сомнение. Даже возбужденный до предела, он почуял неладное. — Он убьет меня.