— Поищу, — сказал Рид.
— Я уже выслала наряд к ней в квартиру и в «Сентинел». Если ее найдут, я тебе скажу. К черту Окано.
— Спасибо. Я считаю, что Никки Жилетт — предполагаемая жертва. Одна из семнадцати, — сказал Рид и с жаром рассказал Морисетт свою версию. Морисетт выслушала.
— Ты уверен? — спросила она, и он услышал щелчок зажигалки.
— Ну, это мои соображения. Говорю же, это не точно.
— Блин. А что вообще точно?..
Ему самому не хотелось верить в эту теорию. «Дворники» стирали капли со стекла, и он без слов молился, чтобы все это оказалось ошибкой. Ему до боли хотелось верить, что с Никки ничего не случилось. И какая-то часть его думала, что так и есть. Но другая часть — та, где сидел логичный полицейский, — понимала, что это не так. Сердце окутала тьма, и его обуял страх, какого он еще не испытывал.
— Мама! Папа! — закричала Никки, открыв дверь из гаража в дом родителей и ворвавшись в кухню, но никто не ответил. Если не считать тиканья настенных часов и гула холодильника, стояла полная тишина. Сандра не готовила на кухне, но Никки вспомнила, что у нее сегодня выходной. Не работал телевизор, не было слышно и нытья матери.
Так где они? И почему свет такой тусклый?
— Мама!
Может, они поехали в больницу?
Обе машины стояли в гараже на своих местах; это Никки заметила еще по дороге. Но, может, они позвонили в «скорую» или друзьям? От тревоги сводило мышцы.
— Мама! — позвала она, стряхивая капли дождя с пальто.
И снова нет ответа.
Что-то не так. Совсем не так.
Ты просто нервничаешь из-за того звонка.
Она потянулась за телефоном и увидела, что в комнате мерцает свет. Это телевизор. Но звука не было.
Никки взяла радиотелефон, вошла в комнату и вздохнула с облегчением. Отец полулежал в любимом кресле, ноги на подставке, телевизор включен, но без звука. Наверное, спит и ничего не слышит.
— Господи, папа, как ты меня напугал, — мягко сказала она, надеясь, что он проснется, и положила телефон на стол. — А где мама? Она недавно звонила и тоже перепугала меня. — Он не ответил. Никки подошла к креслу и легонько тронула его за плечо. — Папа… — Молчание. В ней снова шевельнулось беспокойство. — Папа! Просыпайся. — Голову он уронил набок и дышал очень слабо. Или совсем не дышал? Сердце чуть не выскочило у нее из груди. — Папа! — Она наклонилась к нему, прислушиваясь, и стала трясти за плечо.
Но ни намека на дыхание не исходило из его легких.
— Нет… о господи, нет… папа! Папа!
Потом она увидела кровь. Не на нем — краем глаза она заметила, что из холла течет тонкая красная струйка.
— Мама…
Сердце ушло в пятки.