Этим же вечером Элинор предприняла первые шаги к выполнению задуманного. Она откровенно флиртовала с двумя кавалерами, которые просто мечтали о ее обширных владениях, но практически не имели шансов заполучить желаемое. Оба они были младшими сыновьями могущественных магнатов, печально известные легкостью, с которой меняли преданность одному монарху на преданность к другому. Роджер Бигод имел густые черные брови и такие же мрачные амбиции, в чем походил на своего деда. Без сомнения, ему бы нашлось место в огромных отцовских поместьях, но мало кого могла порадовать такая перспектива. Мило де Боуэн больше походил на придворного щеголя: он элегантно одевался, сыпал любезностями, но он ни разу не посмотрел в глаза Элинор, а когда все же смотрел, избегая ее взгляда, рот его становился неприятно влажным и расслабленным.
К удивлению Элинор, Саймон никак не реагировал на ее флирт, даже тогда, когда она предпочла танцевать с довольно ухмыляющимся Бигодом, а не с ним. Он натянуто поклонился и отступил, хотя был так переполнен ревностью, что не рискнул открыть рот. Оба кавалера вполне подходили для флирта, подумал он, хотя, с его точки зрения, никто не был достоин Элинор.
Повторное использование этой тактики за утренней трапезой не принесло желаемого результата, и, поломав голову над тем, как встретиться с Саймоном, Элинор уже отчаялась что-либо придумать. Но неожиданно она столкнулась с ним у лестницы, ведущей на женскую половину. Прежде чем Саймон успел сердито отвернуться, она схватила его за руку.
– Ох, ты как каменный столб, – пожаловалась она, – но именно тебя я хочу видеть больше всего на свете.
– С чего это вдруг? Что за причина? – проворчал Саймон, пытаясь высвободить руку.
Но Элинор буквально приклеилась к нему:
– Твои дела – вот причина, а вернее, дела твоего друга. Идем куда-нибудь, чтобы нас не подслушали.
Саймон с недовольным видом, наконец, освободил свою руку, прошел к нише окна и уселся, сложив руки на широкой груди. Элинор встала прямо перед ним.
– Я считаю, что мне бесполезно нахваливать Вильяма Маршала перед Изабель де Клер, когда он подпирает стенку как приклеенный, а она не успевает танцевать со всеми охотниками до ее приданого, какие только есть в зале.
– Ты что, обвиняешь ее в нескромности? – процедил сквозь зубы Саймон.– Ее поведение – сама невинность по сравнению с твоим, которое я имел неудовольствие наблюдать.
– Ага, значит, ты не одобряешь такого поведения, не так ли? А я уж было решила, что здравый смысл покинул тебя. Ну и как, ты уже жаловался королеве на меня?