— Этого я не знаю, — неуверенно ответила Жанна. Ей очень хотелось, чтобы Сэнтин снова надел эту свою маску безжалостного и сильного человека, которая помогала ему в борьбе со всем миром и с самим собой. Теперешний Сэнтин — слабый, уязвимый, мучимый глубокой внутренней болью, слишком легко преодолевал все барьеры, которые она воздвигала перед ним.
Сэнтин поднял голову и открыл глаза.
— Я и не ожидал, что ты поймешь, — сказал он устало. — Впрочем, я с самого начала знал, что мне придется сражаться с этим в одиночку. Что ж, можешь считать работу моим последним рубежом обороны в борьбе с твоими чарами. Она всегда была для меня самой восхитительной любовницей, и ни одной женщине не удалось пока с нею сравниться. И, я надеюсь, не удастся. Я ушел в нее с головой, чтобы забыть тебя.
— Ну и как? Получилось? — тихо спросила Жанна.
Сэнтин пожал плечами.
— Пока что работа лишь утомила меня настолько, что я способен удержаться от соблазна проводить с тобой ночи напролет, — с горечью ответил он. — Но она не мешает мне думать о тебе и хотеть тебя. Не понимаю, с чего это я решил, будто моя уловка сработает… Но ведь ничто другое так и не помогло!
Его траурный взгляд внезапно полыхнул жарким гневом.
— Я сделал тебе больно, черт! — воскликнул он. — Почему ты не можешь держаться от меня подальше? Неужели тебя не научили, как надо вести себя с раненым зверем?
— Научили, — негромко сказала Жанна. — Меня научили, что сначала надо устранить причину боли, а потом лечить рану.
С этими словами она шагнула вперед и осторожно отвела со лба Сэнтина упавшую на него прядь волос.
— Пожалуйста, поверь, что ты вовсе не сделал мне больно. Завтра на этом месте не будет даже синяка. — Она ласково погладила его по голове, и Сэнтин напряженно замер под ее руками — точь-в-точь как птица с перебитым крылом в руках птицелова.
— В заповеднике со мной случалось и не такое, — добавила Жанна почти весело. — Я привыкла.
Сэнтин пошевелился и, взяв ее за руку, приподнял широкий рукав халата, обнажая пострадавшее запястье. Красные пятна на коже Жанны уже начали наливаться синевой.
— Ты меня не убедила, — буркнул он, разглядывая синяки. — Эти следы продержатся несколько дней. В чем, в чем, а в синяках я разбираюсь; недаром я участвовал во множестве сражений, которые порой вспыхивают в барах. Жанна не сделала ни малейшей попытки вырваться. Вместо этого она продолжала гладить Сэнтина по голове свободной рукой.
— Тогда ты должен знать, что многие ушибы только выглядят страшными, — возразила она, ероша его густые мягкие волосы. — У меня вообще легко появляются синяки. И также легко проходят.