— Я рад, что у тебя нашлось время, чтобы хотя бы попрощаться со мной, — едко ответил Сэнтин и, схватив ее за локоть, подтолкнул к библиотеке. — Ну-ка, зайдем сюда на минуточку…
Жанна была так расстроена, что не заметила ни ярости в глазах Сэнтина, ни его внутреннего напряжения, которое достигло такой силы, что казалось, будто от каждого его движения самый воздух начинает потрескивать и рассыпаться электрическими искрами.
— Не могла же я уехать, не поговорив с тобой, — сказал Жанна и нахмурилась. — Это было бы по меньшей мере невежливо.
Сэнтин с грохотом захлопнул дверь библиотеки и развернул ее лицом к себе. Черты его исказились, стали некрасивыми, почти отталкивающими, и Жанна невольно вздрогнула — такого лица она еще у него не видела.
— Иными словами, ты не хотела совершить faux pas[4]? — промолвил он с горькой иронией. — Было бы невежливо отправиться к новому любовнику, не попрощавшись со старым, так?
Жанна потрясенно молчала. У нее не было слов, но ее растерянность, казалось, только усилила гнев Сэнтина.
— Впрочем, твоего прежнего ухажера нельзя назвать новым любовником в полном смысле этого слова, верно? — прибавил он.
— Ты имеешь в виду Джоди? — переспросила Жанна, и ее глаза широко раскрылись. Боль, возмущение, растерянность охватили ее в один миг, а к глазам подступили слезы незаслуженной обиды. Она совершенно забыла о ревности, которую Раф питал к Джоди, а она так и не успела ему ничего объяснить. Зато он ничего не забыл…
— Ты ничего не понимаешь, Раф! — в отчаянии выкрикнула она. — Я возвращаюсь домой вовсе не для того, чтобы возобновить свой роман с Джоди. Я должна…
— Ничего ты не должна, — перебил Сэнтин. — Ты никуда не едешь. Я не позволю тебе сбежать к этому Форрестеру, не попытавшись уговорить тебя остаться. Я знаю — вчера вечером я действительно обидел тебя, но это не причина, чтобы вот так запросто взять и уйти. Я этого не потерплю!
— Мне некогда с тобой спорить. Мне нужно успеть на самолет, — сухо ответила Жанна, чувствуя нарастающее внутри раздражение и гнев. Не хватит ли с нее беспочвенных подозрений и этой глупой ревности, которая словно Медуза Горгона поднимала одну за другой свои бесчисленные головы?
— Я вижу, — добавила она холодно, — что ты не расположен выслушать меня, поэтому я даже не буду пытаться. — Она стряхнула его руки и, шагнув к двери, решительно взялась за гладкую ручку. — Я позвоню тебе с фермы. Может быть, к этому времени ты достаточно успокоишься, чтобы хотя бы выслушать меня.
Она открыла дверь и шагнула в прихожую. Сзади раздался угрожающий голос Рафа: