— Привет, Джоди! — Голос Жанны дрожал от волнения, хотя она прилагала отчаянные усилия, чтобы взять себя в руки. — Это я. Как дела?
— Неплохо, Жанна, неплохо, — прогудел Джоди. — Сегодня твоя бабушка даже гуляла. Она сама поднялась на ваш холм и просидела там почти до вечера. Вернулась, конечно, усталая, но, по всему видно, очень довольная. Мне она сказала, когда она сидит на том холме, ты как будто возвращаешься к ней.
— Да… — На глазах Жанны заблестели слезы, а горло сдавили рыдания. — Когда я была маленькой, это было наше с ней любимое место. Мы сидели там часами и слушали, что нам шепчут духи земли и травы. Бабушка всегда говорила, что, если я буду внимательно прислушиваться к песне ветра, к шороху деревьев и дыханию земли, они признают во мне свою дочь и поделятся со мной своей силой. — Она прерывисто вздохнула. — Да, бабушка права. Когда один из нас поднимается на холм, другой всегда рядом.
Последовала непродолжительная пауза. Когда Джоди заговорил вновь, его голос подозрительно дрожал.
— Должно быть, все получилось так, как она говорила, — сказал он. — Ты очень сильный человек, Жанна. Один из самых сильных, каких я когда-либо встречал.
Жанна закрыла глаза и коснулась виском прохладной стены.
— Я сильная, но недостаточно. Не такая сильная, как она… Иногда мне кажется, что я не выдержу и приеду к ней повидаться.
— Она не примет тебя, Жанна, — мягко ответил Джоди. — Твоя бабушка — очень решительная леди. Как она сказала, так она и сделает. Да ты и сама это знаешь… Она ни за что не изменит своего решения, хотя ты для нее — самый близкий и самый дорогой человек. Она, конечно, очень любит тебя, просто…
— Я понимаю, — перебила Жанна, испугавшись, что Джоди договорит свою фразу до конца. — Должно быть, ей осталось совсем немного, и она это чувствует. Но я же хочу просто попрощаться!
— Именно этого она и не хочет, — твердо сказал Джоди. — И она права. Вы двое были связаны теснее, чем кто бы то ни было. Вы были даже ближе друг другу, чем могли быть близки мать и дочь. Твоя бабушка очень сильный человек, но она не хочет сделать тебе больно. Хотя бы просто потому, что твою боль она будет переживать как свою. Она сказала, что хочет умереть спокойно и с достоинством — как жила. И ты должна сделать это для нее.
— Я сделаю это, Джоди, — пообещала Жанна, чувствуя подкативший к горлу комок. — Это просто отчаяние и бессилие… Время от времени они одолевают меня, но я не пойду против ее воли и не поеду к ней. Кстати… по телефону она тоже не хочет говорить?
— Нет. Я спрашивал ее, когда ты звонила в предыдущий раз, — сочувственно пояснил Джоди. — Твоя бабушка сказала, что вам — ей и тебе — нечего сказать друг другу, потому что любви не нужны слова, а прощания — самая бессмысленная вещь на свете. Она сказала, что навсегда останется с тобой, а ты — с ней, и что это — самое главное. Жанна снова вздохнула.