– Прошу прощения, что так внезапно сбежала. Хотела поймать Иззи, пока она еще не ушла. Пусть тоже с вами познакомится! Она уже идет сюда. Но после обеда нам, к сожалению, надо будет уйти. Жаль, конечно, мы бы с удовольствием подольше поболтали с вами, Покахо… Миа, – вовремя поправляюсь я.
– Джейми, с тобой все в порядке? Ты что-то раскраснелась, – заботливо спрашивает Зейн.
– Думаешь? Наверно, еще не отошла после вчерашнего. Я немного перегрелась в горах.
– Ах да. Прости, что я вас подвел, но позвонила моя детка…
– У тебя еще и ребенок есть? – ахаю я.
– Да нет, – смеется он. – Моя детка – это Миа.
Ну разумеется. О чем я только думаю?
– Миа, вы решили вернуться в Лас-Вегас? – интересуюсь я, сообразив, что еще ни словечком не перемолвилась с прекрасным видением.
– Да, вы знаете, мне в Майами не понравилось. А когда услышала по телефону голос своего мальчика, то поняла, что Лас-Вегас навсегда останется моим домом!
Я открываю рот, не дожевав папайю, и несколько секунд молча пялюсь на собеседницу. Ну и голосок! Я ожидала соловьиного щебета, шелеста тропического бриза – а услышала голос, словно у какой-нибудь старой карги: пронзительный, визгливый, как скрежет ножа по стеклу.
– Э…и по-прежнему собираетесь работать спасательницей?
– Да, конечно! Завтра приступаю! Начальство просто в восторге!
Нет, не галлюцинация. Действительно такой голос. Как ни стыдно в этом признаться, мне становится легче.
– Вот здорово! Это надо отпраздновать! – улыбаюсь я и обращаюсь к проходящему мимо официанту. – У вас найдется кувшин пинаколады?
– Разумеется!
– А вы, ребята, чего-нибудь хотите? – Они изумленно смотрят на меня. – Шучу, это на троих!
Миа заправляет чудные волосы за изящное ушко и говорит: – Всегда восхищалась девушками, которым хватает смелости так коротко стричься!
Что это она, черт возьми, имеет в виду? Разве я похожа на скинхеда? Может быть, хочет сказать, что короткой стрижке недостает женственности? Я мило улыбаюсь.
– Думаю; вы – не частая гостья в парикмахерских. Держу пари, вы растите волосы с младенчества!
– Как вы догадались? – польщенно улыбается она.
Из каких-то мазохистских соображений я спрашиваю, как они познакомились, и выслушиваю всю сахарно-сиропно-карамельную историю с начала до конца. Пинаколада помогает мне смириться с судьбой: Иззи застает меня уже с пером цвета фламинго в волосах и розовой орхидеей там, где прежде был могучий бюст. Вид моего обвисшего топика ее потрясает:
– Куда все делось? – шепчет она.
Я молча показываю на свою сумочку.
– Иззи, это Миа!
– Ух ты! Я хотела сказать, привет! Классно выглядишь! – замечает Иззи, садясь со мной рядом.