Он повернулся к ней и, увидев пламенеющие щеки, кивнул.
— Очевидно, нет. Может, предпочтешь связать меня? Ты никогда не повелевала мужчиной в постели?
Он едва заметно усмехнулся, забавляясь ее изумлением.
— Видимо, и это для тебя ново. Или я мог бы расцеловать тебя всю, от розовых пальчиков на ногах до нежных губок, и посчитать, сколько раз ты кончишь от одних лишь поцелуев…
— Будь ты проклят, — прошептала она сдавленным голосом, стараясь отрешиться от мириад соблазнительных сцен, плясавших перед глазами.
— Если захочешь чего-то еще, — невозмутимо продолжал Макс, — только дай мне знать.
— Желаю, чтобы ты отвез меня в Темпл.
— В самом деле?
— Д-да…
Едва слышный, робкий звук…
— Как жаль, дорогая, а я уже представлял, как вонзаю своего истомившегося петушка в тебя… медленно-медленно, чтобы ты чувствовала его каждым налившимся кровью, пылающим дюймом своей сочной киски. И когда я наконец погружусь глубоко, так чертовски глубоко, что ты ощутишь его в собственном горле, даже не подумаю выйти. Так и будешь лежать, заполненная до отказа мной, моими соками, моими ласками, пока твоя горячая маленькая щелка не насытится. — Наклонившись, он коснулся губами ее щеки. — Я бы заставил тебя кончить столько раз, чтобы ты потеряла счет… мы потеряли счет, и потом любил бы тебя еще и еще…
Она горела, таяла, умирала от жажды. Изнывающее лоно пульсировало так мощно, словно он уже вошел в него.
— Я не должна… — пробормотала она, судорожно сжимая кулаки. — Мы не должны…
Макс рывком притянул ее к себе.
— Должны, и не думай о… — Он раздраженно выдохнул. — Не думай о том, о чем думаешь. Сейчас ничто не имеет значения, кроме этого. Ты, я и это…
— Мне следовало бы взять себя в руки, — возразила она, слабея от желания. — Подумать о последствиях…
— И мне тоже. Но мне все и всегда сходило с рук, — заверил он так серьезно, что ее страхи отошли на второй план. Впрочем, может, сама Кристина нашла в себе мужество идти дальше? Или взяли верх ее так недавно проснувшиеся желания?
— Поверить не могу, что отважилась на такое… что сгораю от вожделения… Боже, Макс, в гостинице обо всем догадаются по нашим лицам!
— Никто ничего не узнает, — заверил он. — Кроме того, им положено угождать постояльцам. Люди приезжают каждый день и просят отвести им комнату. И я буду пристойнее самого папы. Вот увидишь.
Так и оказалось. Манеры Макса, как и почтительный тон, которым он обращался к своей краснеющей «супруге», были безупречны.
— Какой воспитанный молодой господин! — заметил владелец жене после того, как проводил постояльцев в лучший номер. — Наверное, священник, уж больно учтивый и приветливый.