Старший брат вошел туда несколькими секундами позже. Роберт слышал, как захлопнулась дверь, но даже не повернул головы.
– Садись, – услышал он голос Тристана за спиной.
– Спасибо, не хочу!
– Ну хорошо. – Виконт вздохнул. – Я только хотел сказать, чтобы ты не выходил из дома сегодня ночью.
– Это еще почему?
– Может быть, ты наконец соблаговолишь посмотреть на меня и не отворачиваться хотя бы на время нашего разговора?
Роберт тяжело вздохнул и, повернувшись лицом к брату, стал смотреть через его плечо в окно.
– На протяжении вот уже трех лет ты упорно стараешься заставить меня найти себе занятие, – проговорил он сквозь зубы. – Отчего же сегодня ты протестуешь против моей поездки в Воксхолл?
– Сейчас мне трудно все объяснить, Роберт, и к тому же я крайне не хотел бы портить тебе настроение. Прошу тебя, останься сегодня дома, для моего спокойствия…
– Боюсь, это просто невозможно. – Роберт усмехнулся. – Так что не стесняйся и скажи, что все-таки происходит. Подозреваю, что одним из проявлений всего этого стало оскорбление, нанесенное мне час назад Уолтером Фенгроувом из окна его кареты. Этот, с позволения сказать, джентльмен обозвал меня изменником!
Тристан побледнел.
– Он посмел… Черт побери!
– Можешь не продолжать, я уже и так обо всем догадался. Произошла некая утечка информации из штаба Королевской конной гвардии, и виновным в этом объявили меня.
– Некоторые действительно так думают, но это ведь неправда!
– Я знаю, что это неправда, – нахмурился Роберт. – Вот только почему они так думают?
Тристан принялся нервно ходить по комнате из угла в угол, потом остановился и, посмотрев на Роберта, со злостью выкрикнул:
– Они так думают, потому что какой-то идиот пустил слух, будто ты побывал в тюрьме Шато-Паньон. А всем известно, что в этой тюрьме в живых остается лишь тот, кто согласится на предательство своей страны!
Роберт был настолько потрясен, что даже потерял способность мыслить и лишь неподвижным взглядом смотрел на старшего брата.
Гробовое молчание окутало все вокруг. Так продолжалось не менее минуты. Потом способность думать вернулась к Роберту. Боже! Ведь именно он стал тем идиотом, о котором только что сказал Тристан! Он сам своими рассказами о замке Шато-Паньон дал пищу нелепому мерзкому слуху о своем предательстве, и теперь это убивало его в глазах общества!
– Это смешно! – продолжал Тристан. – И я найду того лжеца, который распустил омерзительный слух, – найду и выбью из него признание, чего бы мне это ни стоило!
– Но я действительно был пленником в тюрьме Шато-Паньон! – оборвал его Роберт, перейдя на шепот.