Джорджиана почувствовала тепло тела Роберта, и это ощущение наполнило ее радостью уверенной в себе женщины. Он же невольно испытал дрожь в коленях и, задыхаясь, попытался отстраниться от нее.
Джорджиана с удивлением посмотрела на своего незадачливого партнера:
– Что случилось, Роберт?
– Извините! – проговорил он дрожащим голосом, пятясь к двери. – Но я, кажется, совершил ошибку!
– Вовсе нет! – рассмеялась Джорджиана. – Вы поступили совершенно правильно. Если вы еще раз захотите попрактиковаться в танцах, дайте мне знать, и мы встретимся в этом зале.
В свою спальню Роберт вернулся в состоянии, близком к обморочному. Захлопнув дверь, он некоторое время неподвижно стоял посреди комнаты, а затем начал бегать из угла в угол, нервно сжимая и разжимая пальцы рук.
«Успокойся! Успокойся же!» – твердил он себе, пытаясь отогнать какой-то образ.
Но это не был образ женщины, с которой он только что делал попытку потанцевать. В мыслях перед ним стояла Люсинда…
– Что, черт побери, ты с ним сделала? – в волнении воскликнул Тристан, суетясь перед закрытой дверью спальни Роберта.
– Честное слово – ничего! – недоуменно пожала плечами Джорджиана. – Он пытался танцевать, но это для него пока непосильно, вот и все.
– Но…
– Ради Бога, говори потише, Тристан! Роберт не должен слышать, что мы его обсуждаем.
– Но он сейчас явно начинает себя лучше чувствовать!
– Думаю, да. Ему лучше, хотя всего лишь пару недель назад у него был сильнейший приступ.
Их голоса донеслись до ушей Роберта. Он осторожно подошел к двери и прислушался, при этом стараясь унять не прекращавшуюся со времени урока танцев дрожь в теле.
«Думай о чем-нибудь еще!» – уговаривал он себя.
Раньше подобное самовнушение обычно срабатывало и его меньше тревожила незажившая рана, полученная во время бегства с поля Ватерлоо. Но когда в его памяти вставали семь месяцев, проведенные в тюремной камере, отчаяние и душевная боль не оставляли Роберта ни на час.
Однако ничего этого он не мог никому рассказать, так как встретил бы в ответ не только полное непонимание, но и открытое презрение.
Роберт приоткрыл дверь и грубо крикнул:
– Идите отсю…
Ворвавшийся в комнату порыв холодного ветра отвлек его внимание и не дал докончить резкую фразу. В тот же момент чья-то рука плеснула прямо ему в лицо несколько пригоршней ледяной воды из ведра. Роберт едва успел вырвать ведро из рук обидчика, оттолкнуть его к противоположной стене коридора и захлопнуть дверь.
– Помилуй, Роберт, это же я – Тристан! – донесся обиженный голос из-за двери.
– Я знаю, что это ты! Черт бы тебя побрал, Тристан! Никогда впредь этого не делай!