Смотрелась вполне благородно
И страсти священная сила
Творила со мной, что угодно.
Голубка устала от сини,
Забилась под маску паяца.
И я, становясь все красивей,
Уже начинаю бояться,
Что пятясь по жизни по-рачьи,
Давно отклонилась от цели,
И глупый восторженный мальчик
Моих совершенств не оценит.
Ой. Только не надо говорить, что я еще не старая! Мне нравится изображать опытную женщину. Положа руку на сердце, просто напрашиваюсь на твой комплимент. Ой, чья это рука? Твоя? Я хотела свою... Но как всегда, все перепутала... Ничего, да? Ты меня простил? Это потому, что ты очень добрый. Я думаю, что ты меня простишь и после этого.
3. Я ЧЕРНАЯ МОЛЬ, Я ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
Я пудра, духи и помада,
Я облако белого меха,
Мне долгих прелюдий не надо
Взнуздал меня, влез и поехал.
Себе я конкретную цену
Узнала - она нулевая.
Не слишком-то лезьте на стену,
Шампанское мне наливая.
Пугаюсь седин благородных,
Они мне - привет из могилы.
Трепещет в объятьях холодных
Юнец, шалапутный, но милый.
Со зрелым рассчетливым пылом
Я похоть его унимаю,
Пусть телом худым не укрыл он
Меня - напряженно внимаю.
И мысленно вижу все это,
Все это, что ложно с изнанки.
Изнанка белья и поэта
Младенческий страх куртизанки.
Нет, не я - куртизанка. Убери лапы! Это моя лирическая героиня полагает, что она - куртизанка. Хотя, какая из нее куртизанка? Куртизанка живая и теплая женщина, а моя героиня - это черные буковки на дисплее. Живая женщина обладает таким арсеналом средств, чтобы соблазнить мужчину... Эх! А моей бедной героине только и осталось, что охотиться на покойных классиков. Когда они еще были живыми и молоденькими.
4. РАЗВРАТНАЯ ТЕТУШКА
Я в шубе на вянущем теле
В дверях у тебя появилась.
Ты, бедный, дышал еле-еле
И мямлил: "Зачем? Что случилось?"
Влюбленный в девицу-красотку,
Что сжалась стыдливым бутоном,
Потешить надменную тетку
Уж вовсе не выглядел склонным.
Как девочка, чувственно-тонкий,
Смотрел отрешенно-сурово,
Но плеть я достала и звонко
Откликнулась плоть твоя, Лева.
Ты понял всю сладость мучений
(А это дается немногим),
И пал предо мной на колени,
И стал целовать мои ноги.
Тебя я в пыли попирала,
Плевала и даже мочилась,
Но плоть твоя ярче опала
Сияньем восторга светилась.
Твои напряженные стоны
Терзали мой слух непрерывно.
Напрасно молил. Непреклонна,
Ушла я. Мне стало противно.
Ты встал, не спеша отряхнулся,
Задумчиво воздух понюхал,
Уселся за стол, ухмыльнулся
И вынул перо из-за уха.
И взмыв над лохмотьями бреда
В едином мучительном вздохе,
Ты радостно миру поведал
Всю правду о Захер Мазохе.