– Старина Джефф просто обязан повысить в звании нашего маленького сержанта в юбке, – сказал Джон. – Она даже Сэвиджа уговорила заняться стиркой. Только представь, что было бы с армией под ее командованием.
– Когда я проведу с ней ночь, она даже ходить не сможет, не то что командовать армией, – пробормотал в ответ Ройс.
Он жестом потребовал тишины, и всадники перестали хихикать. Они подъехали к дому так же тихо, как подъезжали к лагерю северян под покровом ночи.
Но, несмотря на это, Сэвидж все же заметил их. Ройс качнул головой, и Сэвидж повиновался молчаливой команде, ни слова не сказав Аннабель. Она же тем временем сражалась с ветром, пытаясь повесить влажную простыню на веревку. Наконец ей это удалось, и она закрепила ткань прищепками.
Ветер подхватил концы простыни, обмотал вокруг Аннабель, и она, покачнувшись, схватилась руками за веревку. Ящики выскользнули из-под ног, и она упала, подняв фонтан грязных брызг. Сердце Ройса замерло, и он рванулся вперед.
Аннабель подняла голову. Она спокойно сидела на холодной грязной земле, тяжело дыша и не сводя глаз с подъезжающего к ней Ройса. Он спешился, прежде чем конь успел остановиться.
– Черт возьми, Аннабель! Ты ушиблась?
Она посмотрела на него своими бездонными карими глазами и поднялась на ноги. Сердце Ройса вновь бешено забилось. Девушка была покрыта грязью с головы до ног. Мало того, эта окаянная женщина стояла в одних чулках. Ройс готов был ее убить.
Рукавом платья она отерла со щеки грязь.
– Ты дома! – На ее разрумянившемся лице засияла широкая улыбка.
Ройсу захотелось подхватить ее на руки и прижать к себе так крепко, чтобы она запросила пощады, но он вспомнил, что злится. Она не должна подвергать свое здоровье опасности и пугать его.
– Как заставить тебя слушаться? – спросил Ройс, отчаянно пытаясь изобразить гнев.
Но очевидно, ему это не удалось, потому что улыбка по-прежнему сияла на лице Аннабель.
– Святые небеса, ты снова дома! – повторила она.
Казалось, солнце засветило ярче, а ветер стал ласковее. Но дело было вовсе не в солнце и не в ветре. А в его мокрой, облепленной грязью жене, бросившейся в его объятия.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Или ему показалось? Он покрыл ее поцелуями и обнял так крепко, что ей стало нечем дышать.
Скорее бы закончилась война, чтобы они никогда не расставались.