– Я не уеду.
– Ты уедешь, потому что я так решил.
Аннабель еле сдержалась, чтобы не ответить резко, но едва не рассмеялась, увидев открывшуюся ее взору картину.
Полковник Кинкейд, совершенно голый, сидел, скрючившись, в слишком маленьком для него корыте, с намыленными руками и узловатыми коленями, упирающимися в гордо вздернутый подбородок.
И при этом отдавал приказы.
Аннабель взяла с комода кувшин и села рядом с корытом. Ройс дернулся, когда она принялась массировать его шею.
– Не старайся, я все равно не изменю решения.
– Замолчи, глупец!
Аннабель растирала натянутые как струна мышцы шеи и спины Ройса, и постепенно напряжение отпустило его. С каждым вздохом Аннабель ощущала резкий запах дыма, которым все еще были пропитаны его волосы.
– Запрокинь голову, – попросила Аннабель.
– Зачем? Чтобы ты смогла перерезать мне горло?
К нему вернулось чувство юмора, и девушка улыбнулась.
– Это доставило бы мне огромное удовольствие, но сначала я вымою твои волосы.
– Дьявол, я сам в состоянии это сделать.
Аннабель вылила на голову мужа целый кувшин воды, и Ройс принялся отплевываться, едва не выскочив из корыта.
– Сделайте несколько глубоких вдохов, полковник, и тогда вам не захочется убивать свою любимую супругу.
Аннабель намылила его волосы, а потом начала осторожно массировать голову и несколько минут растирала виски.
– Я женился на ведьме, – произнес он.
– Ты женился на женщине, которая так же упряма, как ты.
Аннабель поцеловала мужа в лоб и принялась смывать мыло с волос. Затем нашла полотенце и положила рядом с корытом.
– Если захочешь поговорить со мной как с женой, а не как с одним из своих солдат, буду ждать тебя на горе.
Рука Аннабель была уже на ручке двери, когда у нее за спиной раздался голос Ройса.
– Аннабель, – умоляюще произнес он. Девушка обернулась. – Надень пальто.
Девушка схватила пальто, висевшее на гвозде возле двери.
– Слушаюсь, сэр!
Она захлопнула за собой дверь и, услышав смех Ройса, улыбнулась.
Война не хотела умирать. Всю весну и лето Ли и Грант играли в свои проклятые игры сначала на берегах реки Раппаханок, а потом на подступах к Питерсбергу, где обе армии рыли окопы и готовились к длительной осаде. В июле Эрли вошел в Вашингтон, посеяв панику среди северян, несмотря на то, что вынужден был отступить. В сентябре Атланта сдалась Шерману. Линкольну было обеспечено переизбрание, а стало быть, война обещала продлиться до последнего вздоха.