Вид слегка увядших тюльпанов, которые собрал и поставил в кувшин Кларенс, чтобы порадовать женщину, стоил каждой неприятной секунды сегодняшнего утра.
А выражение лица Кларенса, когда Ройс передал ему бумаги – купчую и вольную грамоту для рабыни по имени Пэтси, – стоил в десять раз дороже, чем привезенный из-за границы чистокровный жеребец.
* * *
Пока белый масса разговаривал с Кларенсом внутри хижины, Пэтси стояла, не смея присесть. Она потупилась, сконцентрировав все свое внимание на том, чтобы дышать носом. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Господи, казалось, целый рой пчел поселился у нее в животе.
Масса Кинкейд передал Кларенсу какие-то бумаги и ушел, закрыв за собой дверь. Пэтси опустилась на трехногий табурет, стоявший рядом с кирпичной печуркой. Женщина понимала, что надо заговорить с Кларенсом, но не могла найти нужных слов и молча наблюдала за мужчиной, с которым соединилась браком, принятым среди рабов, в прошлое воскресенье.
Она уже имела возможность ощутить на себе его вес, поэтому знала, что он довольно крупный мужчина. Но теперь, когда Кларенс расхаживал по хижине, он казался Пэтси еще больше. На него упал луч солнца, проникающий в хижину сквозь единственное оконце. Кожа у него была гораздо темнее, чем у нес. Если в нем и была хоть капля крови белого человека, на его внешности это никак не сказалось.
Кларенс тоже молчал. Он завернул бумаги, переданные ему белым господином, в мятую промасленную ткань, перевязал сверток веревкой, убрал в глиняный кувшин, поставил кувшин на верхнюю полку деревянного шкафа, стоящего в Углу, и обратил взгляд на женщину.
– Где твоя мать? – спросила Пэтси.
Под пристальным взглядом Кларенса в животе у нее снова зашевелился пчелиный рой. – Переселилась в комнату позади кухни вместе с Рибой. Зимой там теплее.
Пэтси ушам своим не верила.
– Это все… все для нас?
– Я хороший кузнец. Лучший в здешних краях. Поэтому меня ценят. – Он кивнул в дальний угол комнаты, где проход в стене был занавешен стеганым одеялом. – Там мы будем спать, – объяснил Кларенс, – комнатка, правда, маленькая, почти все место занимает кровать, но зато есть чистые простыни. В моем доме ты не увидишь никаких насекомых.
Пэтси наконец улыбнулась, и Кларенс улыбнулся в ответ. Женщина медленно осмотрелась. Комната, в которой они находились, была достаточно большой, примерно восемь квадратных футов. Вдоль одной стены стояли узкие кровати, покрытые выцветшими лоскутными одеялами. В другую были вбиты деревянные колышки, чтобы вешать одежду. Сейчас они пустовали.
На полке над очагом – достаточно большим, чтобы на нем можно было готовить – выстроились железные кастрюли. Кто-то очистил его от золы, и Пэтси смогла разглядеть обугленные камни, из которых он был сложен. Хижина была наполнена ароматом хвойного мыла и свежестью, которую доносил с улицы ветерок, развевающий тонкие желтые занавески на окне. Ко всем этим запахам примешивался терпкий мужской аромат.