Однажды у отца Ника взяли интервью для радио, и с тех пор радио стало для Ника главным увлечением. Он быстро покончил с ресторанным бизнесом и нашел себе работу на крохотной радиостанции в одном из самых отдаленных районов города. Эта радиостанция и стала его первой ступенькой на пути к успешному восхождению.
Мы долго разговаривали о работе на радио и о Тони Биле, а потом уснули прямо на полу, так что разбудил нас в четыре часа утра будильник Ника, стоявший в его спальне. Он безжалостно напомнил нам, что мы диджеи, работающие как раз в утренние часы.
У меня не было никакой одежды, кроме вечернего платья, которое я носила два дня, и розовой футболки с дельфинами. Пришлось надеть и то, и другое и сделать вид, что такой способ совмещать одежду – последний писк моды. Правда, в студии никто даже не обратил внимания на мой внешний вид.
С Ником мы расстались во дворе дома, и он поцеловал меня на прощание.
– Я хочу снова встретиться с тобой, – прошептал он мне на ухо. – Как насчет сегодняшнего вечера?
– Уже через двенадцать часов? – Я колебалась. – Мне нужно будет заглянуть домой и переодеться, а потом я могу приехать к тебе…
– Так и сделаем. – Ник подмигнул. – И прихвати с собой сумку с вещами.
Я судорожно глотнула воздух, потом поцеловала его.
– Увидимся. – Я направилась к машине.
В четыре тридцать утра миссис Панкхерст была уже на своем боевом посту, но почему-то, провожая меня взглядом, не помахала мне рукой…
Когда в пять часов утра я вошла в студию, приятное ощущения счастья все еще вызывало в моей голове легкое головокружение.
Тони, разумеется, уже был на месте. Он тут же уставился на меня своими круглыми водянистыми глазами.
– Что ты делаешь здесь, Бренда? Тебе лучше вернуться домой и еще немного поспать. Ты снова выходишь вечером.
Я спокойно прошла мимо.
– Думаю, ты ошибаешься.
В кресле диджея сидел Тим с наушниками на голове. У него были черные густые волосы, похожие на шапку, и карие глаза – добрые, усталые, немного виноватые и испуганные. Его губы подрагивали и пытались изобразить улыбку, а одна рука все еще была забинтована и подвязана.
Тим Тернер работал на радио с восемнадцати лет, и ничего в жизни не боялся больше Тони Била. Даже акулы наводили на него меньший страх.
– Привет, Тим, – вежливо поздоровалась я. – Как поживаешь?
– Да все в норме. – Тим на мгновение затаил дыхание.
Тони тут же возник у меня за спиной.
– Бренда, после того, что ты сделала, я собирался тебя уволить, но потом передумал и решил снова отдать тебе вечерний час. Надеюсь, ты оценишь мою доброту и не станешь устраивать скандалов…